Каждый человек так устроен, что он хорошо помнит многое из того, о чём ему рассказывали в детстве, и что он сохраняет в своей памяти и в своей душе десятилетиями через всю свою жизнь. Уже нет в живых самих рассказчиков, но благодаря памяти есть возможность поделиться воспоминаниями об этих людях и поведать то, о чём они рассказывали.
Это фото было сделано осенью 1976 года. Тогда эта улица называлась улицей имени 25 Октября в честь даты начала Великой Октябрьской социалистической революции. И это был самый последний дом по чётной стороне этой улицы, непосредственно примыкавший к горпарку, дом №62. За ним с северной стороны дома между домами этого квартала и оградой горпарка, за которой находился южный берег озера, был всегда тенистый узкий проход шириной 3-4 метра, по которому люди шли в направлении Колхозного рынка, который находится и сейчас на улице Свердлова. Тогда это был единственный официальный рынок в нашем городе. Чуть позже наш город Клинцы стал городом-побратимом болгарского города Кюстендил. И с тех пор и по сей день эта улица называется Кюстендильская, видимо как память о тех временах, когда СССР и Народная Республика Болгария очень близко дружили и Болгарию тех лет называли чуть ли не шестнадцатой союзной республикой.
Этого дома нет с осени 1997 года, уже к тому времени было построено 4 или 5 этажей девятиэтажки, которая сейчас возвышается в непосредственной близости над озером в горпарке. Тогда этот дом оставался единственным во всём старинном квартале, который ещё не был снесён.
Озеро в парке выглядело тогда совсем иначе. Со всех сторон оно было окружено величественными тополями, которые в знойный летний день создавали приятную тень, а в прохладный осенний день издавали неповторимый тополиный аромат. Там окрестная ребятня любила ловить маленьких золотистых карасиков, которые клевали на различную наживку. Там же можно было натаскать мотыля, забрасывая ведро с дырками, привязанное на веревку. Из вытащенного ила в спичечную коробку или небольшой контейнер перегружался обильно плодившийся в донных осадках мотыль – лучшая насадка для последующей рыбной ловли.
Папа мой любил сачком вылавливать в озере дафний , чтобы порадовать этим планктоном наших аквариумных рыбок.
В этом доме по улице 25 Октября, 62 в то время жили мои бабушка и дедушка Чернов Владимир Иосифович и Чернова Ольга Спиридоновна. Дом был построен в 60-х годах XIX века и благополучно пережил все войны и революции прошлого века, просуществовав примерно 130 лет. Дом был родительский, в нём жили родители моего дедушки Чернова Владимира Иосифовича. Их звали Иосиф Саввич и Елена Ефимовна. Иосиф Саввич был похоронен на городском кладбище, на месте которого примерно в 30-х годах был создан парк шпагатной фабрики имени Дзержинского и, понятно, что могила прадедушки не сохранилась. Также я запомнил, что моего прапрадедушку звали Савва Лукич, который скорее всего этот дом и строил.
Иосиф Саввич и Елена Ефимовна Черновы были из набожной старообрядческой семьи. Помимо моего деда Володи, самым старшим сыном был Борис, 1890 года рождения, чуть помладше дочь Пелагея, в замужестве Долгова, ударение фамилии на первый слог, возможно имя я путаю, быть может помнит точнее мой троюродный брат Морозов Алексей Степанович, известный в нашем городе человек, главный врач станции скорой медицинской помощи, это была его бабушка. Папа мой называл ее тётей Полей и всегда очень тепло отзывался о ней, вспоминая свои детские годы.
У старшего брата дедушки Бориса был сын Александр Борисович, живший со своей семьёй в доме на углу улиц Свердлова и Урицкого. Младшей их дочерью была Ольга Александровна Чернова, моя троюродная сестра, тоже известный в городе человек, работавшая многие годы в городской администрации Все Олю очень любили за её сердечность и добродушие.
Совершенно удивительная история произошла пару лет назад, когда мой добрый товарищ Виктор Зенченко прислал мне фото из старинной церковной старообрядческой книги, каким-то чудом сохранившейся в Клинцах до наших дней. В этой книге есть запись 1899 года о крещении моего дедушки Владимира Иосифовича. Надо признать, что Виктор очень много времени посвятил, чтобы узнать о своих предках. В своё время, когда это было возможно, он ездил даже в наш некогда губернский центр город Чернигов, а посад Клинцы был до 1917 года в составе Черниговской губернии Российской Империи, и многое в церковных книгах в Чернигове узнал о своих предках на протяжении аж трёх веков до рождения Виктора.
Из старых метрических записей старообрядческой церкви я узнал кое-что, о чём в детстве от дедушки не слышал. Очевидно, что во втором столбце “ку” – это означает кум и кума для родителей дедушки, то есть его крёстные родители. Это некто Фома Никифорович Сквазников и Ирина Саввична Смирнова (по правилам правописания тех лет — Савишна). Быть может Ирина Саввична была родной сестрой Иосифа Саввича, то есть родной тёткой моего дедушки. Но, учитывая, что имя Савва в те времена было достаточно распространённым, быть может это и не так. Уже никто никогда не сможет ни подтвердить, ни опровергнуть мои предположения. Порой документы открывают удивительные подробности истории семьи, о которых никто никогда не рассказывал.
Мой дедушка для меня на протяжении первых 13 лет моей жизни вплоть до 31 июля 1980 года, когда в дни проведения Московской олимпиады он ушёл из жизни, был не просто дедушкой, а большим моим другом. Он рассказывал, что до Октябрьской революции их дом был самым крайним с северной стороны посада Клинцы, тогда ещё не было горпарка в том виде, к которому привыкли горожане 70-х годов. А вот липы по периметру будущего горпарка, или как его раньше называли — Городского сада, уже успели посадить. И они, мальчишки, когда родители их отпускали поиграть, гоняли тряпичный мячик. Дедушка очень любил футбол. Играли в многочисленные игры, названий которых я, увы, не запомнил, поскольку такие названия не встречались мне больше никогда ни в жизни, ни в литературе. Ну разве что лапта и городки, а названия других игр не помню.
Также он рассказывал, что рабочие в Клинцах, работавшие на ткацких фабриках, жили в общем-то неплохо. Посад Клинцы Суражского уезда Черниговской губернии Российской Империи в начале XX века стремительно развивался. Называл и цены. Так, стакан молока стоил 1 копейка, фунт говяжьего мяса 30 копеек. Сам он не рассказывал, но мама моя говорила, что он, будучи человеком глубоко порядочным, поверил в идеи всеобщего равенства и братства, и очень близко к сердцу воспринял тот раскол, что произошёл в партии большевиков в конце 20-х и начале 30-х годов, когда старые большевики вдруг объявлялись врагами народа и всё это продолжалось все 30-е годы. Работал он плотником на Ленинке вплоть до самой пенсии.
Дедушка очень любил рыбалку, был очень начитанным и прекрасным собеседником. Бывало, принесёт книгу из Пушкинской библиотеки, что и сейчас находится в цокольном этаже Дома Советов, начнёт читать и говорит, мол, да я ж уже эту книгу читал. Любил историческую и приключенческую литературу. Любил и детективы. Когда я ему рассказывал, как мне страшно одному дома читать рассказы Артура Конан Дойля про Шерлока Холмса, он вспоминал и других сыщиков из западной литературы – Ника Картера и Ната Пинкертона, о которых я тогда ничего не слышал. Меня он научил играть в карты, и мы часто с ним, с бабушкой, с гостями «резались» в дурака на погоны.
Бабушка моя Ольга Спиридоновна, в девичестве Деменкова (ударение на последний слог) была из многочисленной православной семьи. Их семья жила на нынешней улице Орджоникидзе, примерно в ста метрах от перекрёстка с улицей Свердлова со стороны горпарка. У неё могло быть 18 родных братьев и сестёр, но лишь пятеро детей из 19 прожили долгую жизнь, остальные умерли в младенчестве от болезней. Отец их, Спиридон Деменков, был пьющим, хотя работник был хороший и ценился фабрикантом на ткацкой фабрике. Бабушка рассказывала, что в день получки её мама шла на фабрику за получкой, поскольку Спиридон мог ее запросто пропить. Об этом знали на фабрике, и потому выдавали деньги на руки не Спиридону, а маме моей бабушки, имя которой я не запомнил. Спиридон был внешне похож на цыгана своими длинными чёрными волосами и смуглым цветом кожи, и никогда не знал, что такое зубная боль, все зубы до самой старости у него сохранились в полном порядке.
В один из дней во время оккупации нашего города 1941-1943 годов Спиридон как-то сидел на лавочке возле своего дома, был тогда он уже немолод и, очевидно, по простоте душевной не предполагал, что внешнее сходство с цыганом может сыграть с ним злую шутку. Шёл мимо дома немец….Komm zu mir…И повёл он Спиридона за собой в комендатуру. Там разобрались, что никакой он не цыган, но этот стресс сильно подорвал его здоровье и через несколько дней он умер.
Бабушка и дедушка поженились 18 июня 1927 года. Сохранилась их Выпись о браке, выданная Клинцовским ЗАГС в этот день. Там написан их социальный статус, из рабочих , и что он холост, а она девица. И с того дня до 31 июля 1980 года, дня смерти дедушки, они были вместе. Бабушка Оля ушла из жизни в 1993 году. По паспорту она была 1905 года рождения, а не 1906 . Говорила, что ее не хотели брать на работу, вот и пришлось приписать один год.
Во время войны дедушка не был призван на фронт, во время оккупации он был со своей семьёй, а после освобождения города от фашистов его призвали в трудовые войска. Строили и восстанавливали разрушенное на освобождённых от фашистов территориях, в том числе в Польше. Бабушка рассказывала, что в Клинцах помимо немцев, были ещё итальянцы и румыны. Немцы от жителей всегда требовали железную дисциплину, чтобы те убирали своевременно снег возле своих домов, не захламляли территорию, не мусорили, иногда стучались в дома в поисках провизии…»Матка, даффай яйки»…. Кур и скотину никто не запрещал держать. В городе работали школы, папа пошёл в первый класс как раз во время оккупации. Об итальянцах бабушка ничего плохого не говорила, те вечно пели и веселились. О румынах отзывалась негативно.
Если со Спиридоном случилась при немцах беда, связанная с тем, что его приняли за цыгана, то в семье бабушки и дедушки произошли три случая, когда Господь оказался к ним милостив и им повстречались нормальные люди, которые были и среди немцев.
Однажды папа ловил рыбку в озере горпарка, рядом стояла баночка, в ней плавал карасик. Шёл немец, остановился. Поднял баночку, посмотрел и выплеснул карасика обратно в озеро. И под баночку положил купюру 5 дойчмарок. Папа, конечно, обрадовался, побежал к маме, отдал купюру, на которую потом она купила на рынке хлеб.
Второй случай вызывает всегда особенный трепет в душе и комок подступает к горлу, когда я это вспоминаю. Накануне освобождения Клинцов 25 сентября 1943 года до жителей города довели, что наступающие советские войска будут массированно бомбить из самолётов места расположения германских войск. Людей предупредили, чтобы они по возможности спрятались от бомбёжек. И действительно, бабушка расказывала, что ночью было светло как днём, было очень страшно. И они решили всей семьёй переждать бомбёжку в лесу. Дедушка, бабушка и двое их детей, Лёля и Костя. Но в лесу они наткнулись на немцев, те ехали на мотоцикле с коляской, остановились, направили автоматы. Я представляю, какой ужас испытали в этот момент мои родные. Родители стали рядышком вместе, заградив собой детей. Немцы между собой о чём-то громко поговорили….и уехали.
И третий чудесный случай произошёл с папой. После войны пленные немцы в Клинцах восстанавливали ТЭЦ. Папа был небольшого росточка и занимался своим любимым делом – ловил рыбу около ТЭЦ. И каким-то образом оступился и провалился в воду, а уровень воды был немного выше его роста… Ухватиться было ему не за что, подпрыгнет, глотнёт воздуха и снова оказывается с головой в воде. Но на его счастье мимо проходил немец, работавший на ТЭЦ. Работавшим немцам иногда было позволено ходить без охраны. Спокойно вытащил за шкирку из воды папу и пошёл дальше.
Бабушка Оля была весьма своеобразным человеком. Если старообрядцы Черновы были душевными, общительными, сердечными людьми, то бабушка была не такой. Нет, она, конечно, была доброй, любила детей и внуков, при этом умела хорошо планировать свои расходы, любила делать запасы. В доме она была настоящей хозяйкой и её мнение по тому или иному вопросу было чаще всего решающим. Работала она на швейной фабрике и часто вспоминала, какая там была строжайшая дисциплина. За опоздание на работу могли посадить в тюрьму.
Светлые праздники Пасхи и Рождества Христова всегда вспоминаю с особенным теплом на душе. Отчётливо помню запах свежеиспечённых в печи куличей, творожных пасочек, всегда свежевыбеленную печь и идеальный порядок в доме перед праздником, накрытый стол и радость, с какой мы всей семьёй отмечали эти праздники.
У бабушки и дедушки было двое детей, Лёля и Костя, обоих назвали по святцам в честь святых Елены и Константина. Моя тётушка Елена Владимировна родилась 2 июня 1928 года, а мой папа Константин Владимирович родился 27 мая 1934 года. Бабушка рассказывала, что 1933 год выдался очень голодным и она из-за голода далеко не сразу поняла, что у неё будет малыш. Тем не менее папа родился здоровеньким активным ребёнком, бабушка любила его называть Котькой. После окончания первой мужской школы в Клинцах в 1952 году поступил в Московский транспортно-экономический институт. В институте активно занимался волейболом и даже баскетболом, при том, что его рост был всего лишь 160 см.
По окончании института в 1957 году по распределению попал в г. Сарапул Удмуртской АССР. Там в 1959 году он познакомился с моей мамой, которая тоже работала в Сарапуле по распределению после окончания Кожевенного техникума у себя на родине в г. Богородск Горьковской области, и 27 октября 1959 года они поженились.
Моя тётя Лёля, Елена Владимировна, тоже была замечательным человеком. Добрая у неё была душа, как и у моего дедушки, и с большим чувством юмора, как и моя бабушка. Тётя Лёля в юности была очень красивая. Я с улыбкой вспоминаю рассказы бабушки, как она, цитата, «гоняла Лёлькиных ухажёров». Бывало, говорит, соберутся на лавочке у дома Лёлины подруги и друзья. И когда это бабушке всё надоедало, то могла сверху через забор и из ведра на них полить студёной водой. Бабушке очень понравился молодой офицер, артиллерист, прошедший войну до самого Берлина и который после войны продолжил армейскую службу в Клинцах. Он очень трепетно ухаживал за тётей Лёлей, был на 4 года старше её. И именно он стал мужем тёти Лёли, поженились в 1949 году. Звали его Маркс Владимирович, или просто для всех — дядя Макс.
Помотались по гарнизонам в Тамбовской, Воронежской, Смоленской областях и после ухода дяди Макса в отставку с должности командира войсковой части, дислоцировавшейся в г. Дорогобуж Смоленской области, долгое время они жили в Смоленске в начале улицы Рыленкова в пятиэтажном доме. Вырастили двох сыновей, Женю и Серёжу. Счастливо прожили в браке до самой смерти дяди Макса в 2008 году. Тётя Лёля ушла из жизни в 2016 году. В минувшем 2024 году исполнилось бы 100 лет со дня рождения Маркса Владимировича.
Возле дома моих дедушки и бабушки рос старинный ясень. Было очень уютно в его тени. Ушли из жизни жители дома и их дети. Когда уже дома не было, папа любил подходить к ясеню…И быть может, что-то у него спрашивал… Как в песне из «Иронии судьбы»… Не стало папы, не стало и ясеня…Кому-то он помешал.
Папа очень любил в детстве слушать иностранные патефонные пластинки с песнями Петра Лещенко, Бог весть как попавшими тогда к ним в дом. В конце жизни со слезами на глазах он тоже слушал запавшие на всю жизнь в его душу эти песни из детства, вспоминая родительский дом, юность. В СССР не издавали пластинки с записями песен Петра Лещенко, видимо по причине того, что он всегда жил за границей и однажды дал концерт в оккупированной фашистами Одессе. Но в нулевых годах нынешнего века уже легко можно было скачать эти песни из «всемирной паутины».
Мое уже далёкое детство прошло во дворе бабушкиного дома, в тенистых аллеях нашего любимого горпарка, где было столько интересного: качели и аттракционы, колесо обозрения, павильон с игровыми автоматами, навес для художественной самодеятельности и, конечно, танцплощадка.
Там же во дворе бабушкиного дома мы с женой 16 и 17 мая 1992 года отмечали нашу свадьбу.
Замкнулся круг истории маленького, но такого родного и любимого дома, который служил верой и правдой многим поколениям моей семьи. Пролетали года и десятилетия, менялись эпохи, стремительно менялся жизненный уклад людей. Наша память хранит все самое светлое. И хочется верить, что наши дети уже из наших воспоминаний будут черпать даты и лица, чтобы продолжить летопись нашей семьи, которая уже много лет неразрывно связана с историей нашего города.
© Александр Чернов
