Церкви Петра и Павла было суждено пережить большинство храмов нашего города. Канули в Лету красивейшая Вознесенская церковь, Покрова Пресвятой Богородицы и Николы Чудотворца, сгорел в начале 70-х годов ХХ века Троицкий храм. История Петропавловской церкви за свои почти 200 лет существования обросла всевозможными мифами, разнотолками и неточностями. Опираясь на архивные документы, впервые открытые нами, мы попытались в данном исследовании изложить полную и максимально объективную историю Петропавловской церкви.
Для начала давайте немного познакомимся с религиозно-политической ситуацией, которая царила в наших краях во время рождения идеи строительства церкви Петра и Павла. Это поможет нам полнее погрузиться в атмосферу и понять масштаб задумки.
В первой трети 19 века посад Клинцы занимал значимое место среди раскольничьих поселений Стародубья, которое, как писал миссионер Тимофей Верховский: «… стоит близ рубежа; окажется нужда бежать, можно уехать в Польшу минуя заставы, а потом возвратясь, записаться выходцем из-за границы, и что наши живут там свободно в 17 слободах и их не беспокоят за веру». До указа 1905 года о свободе вероисповеданий было еще очень далеко, поэтому лукавил Верховский насчет беспокойства. Беспокоили староверов, да еще как. Бесконечную череду запретов и палок в колеса старообрядчества продолжил и Николай I.
В 1825, 1831 и в 1853 гг. учреждались специальные секретные комитеты по выработке наиболее эффективных мер «борьбы с расколом». В 21 губернии, наиболее «зараженных расколом», в 1837 г были учреждены «раскольничьи комитеты». «Борьба с расколом» являлась одной из задач Министерства внутренних дел и III отделения. В губернии, особенно «подверженные расколу», назначались специальные комиссии, облеченные чрезвычайными полномочиями «для обращения раскольников в лоно православия». «Отпадших от православия» насильно «перекрещивали», наиболее упорных отправляли «для исправления» в монастыри или в ссылку под полицейский и духовный надзор. В 1837 г. из Стародубья выслали «одного беглого священника, одного дьякона и двух иеромонахов». Политикой единоверия, которое было учреждено в 1800 году императорским указом по представлению московского митрополита Платона для тех старообрядцев, которые были согласны войти в подчинение Синоду, однако опасались оставить древние обряды Николай “Палкин” был разочарован.
Единоверие предусматривало, что при сохранении старого богослужебного чина и древних обычаев единоверцы обязываются принимать священство от господствующей церкви и поминать за литургией новообрядческий (Никонианский) Синод или патриарха, вполне подчиняясь им. Как писал уже упомянутый Верховский “В Черниговской губернии с 1838 по 1845 гг. была открыта и освящена только одна единоверческая церковь при Малиноостровском мужском монастыре. В шестнадцати старообрядческих посадах с общим населением более семидесяти тысяч человек в этот период не было открыто ни одной единоверческой церкви“.
По данным распоряжений Министерства внутренних дел по расколу за 1863 год в середине 19 века “В богатом посаде Клинцах проживало – 4006 раскольников поповщинской секты, 44 беспоповщинской…“. Чтобы понять все хитросплетения разногласий самих староверов нужно почитать труды специалистов по этой теме, например клинцовского краеведа Р.И. Перекрестова. Если совсем кратко, то противоречий между самими старообрядцами на религиозной почве было “выше крыши”. Однако, даже в таком оплоте старой веры как Клинцы, появились свои единоверцы.
С 1823 года священник Тимофей Верховский служил в единоверческом монастыре в Новозыбковском уезде. Там он и познакомился с тремя братьями Барышниковыми “грубого беспоповщинского толка” и Иерофеем Яковлевичем Разумеевым из той же “секты”. (Не иначе как сектантами официальная церковь раскольников не величала, а те в ответ за словом в карман не лезли – называли православных щепотниками, табашниками и слугами антихриста). Задушевные беседы и раскаяния собеседников перед священником-единоверцем закончились присоединением в 1824 году Разумеева и Барышникова на правах единоверия к Греко-российской церкви. Пожалуй, именно здесь мы и поставим отправную точку в истории Петропавловской церкви.
Архиепископ Черниговский Владимир в письме Святейшему правительственному Синоду от 23 октября 1836 года писал, что еще в 1829 году некоторые жители посада Клинцы и Ардони просили отдать им небольшую деревянную часовню беспоповцев, чтобы на ее месте построить единоверческий храм. Уповали просители на засилие в посадах раскольников, желание многих перейти в православие. Аргументировали свое желание просители и тем, что до ближайшей единоверческой церкви в Новозыбкове аж 30 верст – не находишься по христианским требам. Идея архиепископу явно понравилась, иначе не просил бы у Синода 4000 рублей на постройку деревянной церкви или, если угодно, каменной, но за 10 тысяч серебром. Огромные деньги кучке единоверцев Синод выделять отказался, но 17 декабря 1836 года из консистории прибыл указ на имя Иерофея Разумеева и Евдокима Барышникова о разрешении иметь им “для прошения доброхотного подаяния книгу“, то есть собирать пожертвования на строительство церкви.
Так, в 1836 году стал формироваться современным словом бюджет будущего прожекта. В 1836 году к скромной, но целеустремленной компании единоверцев присоединился и знаменитый фабрикант, основатель колонии Новые Мезиричи, Петр Семенович Исаев. В единоверие он перешел с легкой руки все того же Тимофея Верховского.
Согласно архивных документов, Исаев передал старосте будущей церкви Разумееву по векселю 1000 рублей. Внесли в общую кассу 142 рубля мещане Барышников и Синельников. С 1838 года Синод разрешил “в пользу новостроящейся церкви передавать деньги за продажу в посаде Клинцы церковных свечек“. К 1840 году за это набежало 489 рублей 20 копеек. 52 рубля 15 копеек удалось собрать подаянием. Штраф купчихи Пелагеи Кучубеевой за незаконную торговлю свечами пополнил бюджет единоверцев еще на 223 рубля 32 копейки. Были еще кое-какие поступления. В итоге собранная сумма на 1840 год составила 2764 рубля 67 копеек.
В самом начале 1840 года, 18 января, Петр Семенович Исаев пишет интересное письмо и не кому – нибудь, а самому генералу – адъютанту, графу Строганову, министру внутренних дел.
“С Новым годом, Милостивейший Государь! Прошедшей весной вода причинила мне много вреда, отчего не мог я успеть доставить товары свои на ярмарку. Требовалась постройка двух шлюзов, очистить каналы от заноса песком. Фабрика остановилась на три месяца. Причинен совершенно большой убыток. Поверх того люди лишаются работы, многие уходят в другие места…“.
Начал хитрый делец свое письмо со стенаний по поводу убытков и бедственного положения. Плавно перешел на “Вашему Сиятельству известен старик Разумеев, который уже около десяти лет радеет за сооружение в Клинцах единоверческой церкви“. Потом высказался насчет того, что неплохо бы православную построить, чего уж там. Закончил письмо Петр Исаев, как и подобает в таких делах главным – просьбой посодействовать в получении 5000 тысяч целковых на строительство церкви.
Письмо Исаев, судя по всему, писал человеку с которым явно был знаком и достаточно близко. Скорее всего познакомились они еще в Польше, где Александр Григорьевич Строганов в 1830 году активно участвовал в подавлении восстания. После которого, кстати, Петр Исаев, чтобы “не висеть на фонарном столбе” и был по легенде вынесен в мешке немцем за пределы досягаемости легких на расправу бунтовщиков.
На просьбу старого знакомого граф откликнулся и уже 24 января 1840 года завязывается переписка с Святейшим Синодом, из которой мы узнали, что Исаевым был предоставлен чертеж будущей церкви. В начале лета его отправили в Черниговскую строительную комиссию для составления сметы на строительство.
Чуть раньше, 15 мая 1840 года уже другой Черниговский и Нежинский архиепископ Павел так же обратился с письмом в Синод. “Брест-литовский Первой гильдии купец Петр Исаев прислал мне записку и изъяснил: мещанин Иерофей Разумеев с небольшим обществом единоверцев посада изъявил готовность построить единоверческую церковь, но по незначительности общества и бедности их не может совершить сего, без пособия правительства и он, Исаев, ходатайствует о прошении такого пособия, присоединяя, что построение церкви может много способствовать к обращению тамошних раскольников к православию. Что в Клинцах бывает до 4000 тысяч человек православного вероисповедания, которым нужно исправлять различные духовные требы. Граф Строганов знает лично Исаева с хорошей стороны, а так же то, что посад Клинцы в Черниговской губернии особенно населен раскольниками”.
В ответ на письмо архиепископа, Синод прислал целый список вопросов. В первую очередь Обер-прокурора интересовало, что именно на себя берет “тамошнее обчество единоверцев“, куда пошли собранные деньги, как поживает смета, с каких дач получены материалы. Попросили растолковать и про 4000 откуда-то взявшихся православных душ в посаде и близлежащие “никонианские” церкви. Вопросы вполне резонные, когда тема касается существенного финансирования пусть даже на такое благое дело. Благочинный попытался получить ответы от организаторов. Оказалось, что в кассе проекта будущей церкви образовалась откуда-то большущая недостача аж в 750 рублей 49 копеек. Разумеев объяснил – на материалы пошло 990 рублей 86 копеек, в “надежный” дом под проценты ссудили 750 рублей 49 копеек, а еще Фома Барышников наобещал 1000 целковых, но “в последствии сделавшись несостоятельным не выполнил своего обещания и умер…“. Со сметой тоже случилась оказия. Протоирей Стридомский Мглинский, по незнанию предмета, ее не осилил. В общем со строительством единоверческого храма были одни проблемы. Из общественных дач раскольники лес не давали, беспоповская часовня оказалась непригодна для переустройства и годилась разве что только на дом притча. Требовалось устроителям как минимум 3000 рублей серебром на строительство, отделку, книги и прочие вещи. Ближайшая православная церковь находилась совсем недалеко от Клинцов, в соседнем посаде Ардонь, точнее в селе Богородицком. Приписаны к этому приходу были Смолевичи, Голубовка, Мизиричи и еще 12 селений с 1971 душой обоего пола. Вопрос Синода по поводу 4000 душ православного вероисповедания Архиепископ Павел оставил без ответа. Было понятно, что с цифрами рьяные устроители явно переборщили.
В 1842 году посаду Клинцы было “дозволено построение по одобренному Святейшим Синодом чертежу деревянной церкви с тем однако же, чтобы богослужение в сей церкви согласно означенному было для единоверцев на точном основании правил от 27 октября 1800 года утвержденных Митрополитом Московским Платоном“. Строительство церкви началось на месте той самой заброшенной беспоповской часовни, о которой говорил еще архиепископ Владимир.
Р.И. Перекрестов считает, что усадьба по переулку Шлякова (позже Петропавловскому), на котором находилась часовня принадлежала бездетному Иерофею Разумееву. Ее он и отдал под строительство. В архивах об этом мы не встретили информацию, зато документы об отводе земли под церковь сохранили для нас фамилии соседей. С северной и северо-западной стороны от часовни были фруктовый сад Зубова и гряды Аксенова. С остальных сторон света соседствовали строения мещан Ильиной, Курочкина, Баутина и Шульгиной. Будущий оплот православия в посаде окружали известные старообрядческие фамилии.
18 марта 1844 года, канцелярия Обер-прокурора поинтересовалась положением дел со строительством церкви святых Петра и Павла. 31 марта “строитель и церковный староста” Иерофей Разумеев отправляет “Его Сиятельству” обер-прокурору Святейшего Синода, графу Николаю Александровичу Протасову “покорнейшее прошение“. Документ необычайно интересен, поскольку дело со строительством деревянной церкви получает неожиданный поворот, открывает новые, удивительные факты.
“Из всех семнадцати Стародубских слобод посад Клинцы, по населению своему, простирающемуся до десяти тысяч жителей, и его развитию в обширном виде различных отраслей мануфактурной промышленности – есть нарочитая, а по упорству жителей, есть как бы резиденция раскола. Едва уже в 1824 году из раскола беспоповщинской секты обратилось к единоверию семь семей, число коих настоящее время возросло до тридцати, считающих в себе более ста душ. Упорство раскольников и противодействие их к допущению среди себя – в центре раскола – устройства православной церкви всегда было столь велико, что сие малое стадо верных при десятилетних стараниях, едва в 1842 году испросив дозволение от Великого Начальства, могло положить основание каменной церкви во имя св. Апостолов Петра и Павла. Церковь сия, не смотря на скудные средства и способы, возведена была уже до крыши и имела весь материал в готовности к окончательной отстройке как 22 августа того же года большой пожар, истребив до пятисот дворов, и церкви лишил деревянных материалов и самих прихожан оставил без домов и достояния. По этому несчастному обстоятельству не только во все прошлое лето не было приступлено к делу, но и судя по бедности единоверцев нет надежды, что и наступающим летом было возобновлено строение.
Между тем, пока малое число не имея ни пастыря, ни церкви терпит лишения, упорнейшие противники православия торжествуют. Они, имея четыре раскольничьи церкви и два монастыря без опасения и ненаказанно умножают число единомышленников, принимая в свою секту уклоняющихся от святой церкви промышленников, от года в год приходящих в Клинцы для промыслов. Будь же теперь в Клинцах православная церковь, то и подобным беспорядкам был бы конец, и православие твердо и навсегда основалось, а раскол в самом сердце своем получил бы смертельный удар, который во всех Стародубских слободах отозвался бы. Будь при этой церкви священник благонравный, деятельный, исполнительный, понимающий цель построения единоверческой церкви и дух старообрядчества, то я – природный беспоповец, головой своей ручаюсь, что по нынешнему времени, самому благоприятному для действий на слобожан во имя церкви за несколько лет вся слобода будет православная. И это убеждение семидесятилетнего старца, который не смотря на лета и немощь, среди лютых морозов, сидя на облучке, а большей частью пешком, решился придти в столицу молить Вас, чтобы Вы, Высокий Ревнитель и Покровитель Православия обратили Ваше внимание бедственное положение Стародубских слобод и главной из них – Клинцы – страдающие недугом раскола“.
Последняя часть обширного письма была уже ближе к делу. Староста просил Протасова “принять убогих их под свое покровительство и даровать средства к окончательному устроению начатой церкви и способов к содержанию при ней притча“.
Письмо вызвало у нас некоторое недоумение. Разрешено было строительство деревянной церкви, а в прошении уже фигурирует каменная. В найденных нами архивах временной кусок в два года, с 1842 по 1844, совершенно выпал из многочисленного документооборота, поэтому достоверно мы не можем сказать в какой момент и по каким причинам было решено строить именно каменную церковь. Опять же остается открытым вопрос и по источникам финансирования. Вполне возможно таким источником стал Петр Исаев, но утверждать это бездоказательно мы не можем.
В мае 1844 года Департамент Государственного казначейства предписал Черниговской казенной палате отпустить единоверцам посада Клинцы на достройку церкви две с половиной тысячи рублей серебром.
Продолжение следует.
© Вячеслав Федоров
