Совсем недавно советскому джазу исполнилось 100 лет. Это длинная и почти невероятная история, наполненная прекрасными мелодиями, зажигательными фестивалями, волнующими встречами и радостными открытиями.
Удивительно, но джаз, едва он появился в СССР, был поддержан на самом высоком уровне. Уже 1 октября 1922 года, то есть спустя пять лет после победы социалистической революции, в Москве в Центральном техникуме театрального искусства (позже — ГИТИС) состоялся первый джазовый концерт. Валентин Парнах — вот имя человека, открывшего джаз для советской публики и впервые написавшего это слово по-русски. Парнах несколько лет прожил в Париже и был так восхищен джазом, который как раз вошел в моду в Европе, что вернулся на родину, чтобы познакомить советских слушателей с новым искусством. В Европе он закупил все необходимые инструменты для создания джазового оркестра: банджо, саксофон, ударную установку с ножной педалью, наборы сурдин и всевозможные диковинные шумовые инструменты.
Первый джазовый концерт имел, как говорят, ураганный успех, что в дальнейшем повлияло на творчество Мейерхольда и Эйзенштейна, отразилось в произведениях Булгакова и Маяковского.
Знаковыми фигурами советского джаза становятся два выдающихся артиста – Александр Цфасман и Леонид Утесов.
Родоначальник советского джаза Александр Цфасман как пианист с отличием закончил Московскую консерваторию. Композитору особенно удавался жанр джазовой сюиты для фортепиано с оркестром. Созданный им в 1926 году ансамбль «АМА-джаз» играет в московском саду «Эрмитаж» и в ресторане «Казино». Неслучайно, для самого первого джазового радиоконцерта в СССР был выбран именно ансамбль «АМА-джаз».
В любимом многими фильме «Покровские ворота» звучит песня Александра Цфасмана «Неудачное свидание» («Тебя просил я быть на свиданье, / Мечтал о встрече, как всегда»). В фильме её исполняют Велюров (Л.Броневой) и Костик (О.Меньшиков) в больничном парке. Эта песня, по словам режиссера фильма М.Казакова, во многом определившая жанр картины, была впервые исполнена «АМА-джазом» во второй половине 1920-х годов. Это же произведение, воссоздающее атмосферу 30-х годов в СССР, использовал Станислав Говорухин в фильме “Место встречи изменить нельзя”.
Лицом советского джаза станет самый знаменитый в стране артист – Леонид Утесов. Он полюбил джаз, туристом попав на парижский концерт оркестра Теда Льюиса. 8 марта 1929 года на сцене ленинградского Малого оперного театра дебютировал театрализованный джаз Леонида Утесовас программой «Теа-джаз». Это был совершенно новый жанр для советской эстрады. Утесов не только дирижировал оркестром, но вел конферанс, танцевал, пел, играл на скрипке и читал стихи. Между музыкантами и дирижером разыгрывались веселые сценки. Весь концерт был подчинен единой режиссуре, начиная со знакомства с публикой и заканчивая прощальной песней «Пока», для трансляции которой использовались киноэкран и репродукторы, установленные на фасаде концертного здания.
По этим номерам-сценкам позже снимут первые довоенные клипы, в том числе и самый первый советский видеоклип – «Пароход». Полного триумфа «Теа-джаз» и Леонид Утесов достигнут в фильме «Веселые ребята».
Разумеется, такой модный музыкальный стиль не мог пройти мимо Клинцов, хотя и имел свою специфику. В архиве Клинцовского краеведческого музея мы нашли фотографию группы модных и даже щеголеватых (по меркам того непростого времени) молодых людей с удивительной надписью: «Музыканты «Джаза» Шпагатной фабрики им.Дзержинского. 19.06.1936».
Клинцовский джаз! Ничего себе, вот это открытие!
Давайте перечислим имена людей с этой фотографии: Аксенов, Гущенко, Федоров, Беляева, Карников, Гинзбург Я.А., Бардовский, Фейгин А.Е., Копыловский М., Ицков Я., Бельцов Д.М., Меркулов Н., Борисов и Монастырский.
Музыкальный ансамбль возглавлял Николай Меркулов. Сам он был прекрасным трубачом, играл на всех духовых инструментах. Под руководством Меркулова работали руководители музыкальных кружков всего города. Перед музыкальной олимпиадой Меркулов собирал несколько кружков в один коллектив, который выступал с интересной музыкальной программой, составленной из народных и современных произведений.
Еще о двух музыкантов с фотографии 1936 года мы немного знаем: это фронтовик, теплотехник Яков Аркадьевич Гинзбург и главный механик шпагатно-веревочной фабрики в 1943 году Дмитрий Митрофанович Бельцов, сын известного клинцовского невролога М.М.Бельцова (ему на «Хроноскопе» была посвящена отдельная статья). Про остальных музыкантов с фотографии мы, к сожалению, ничего не знаем, возможно наши читатели узнают своих бабушек и дедушек и расскажут нам.
Через пять лет, во время оккупации Клинцов, из трех направлений клинцовского самодеятельного искусства – драматической труппы, концертно-эстрадной группы и хореографической студии родился новый театральный жанр, названный, как и знаменитый ансамбль Леонида Утесова «Теа-джаз» («Теа» – это сокращение от слова «театральный»). Руководителями «Теа-джаза» стали Игорь Градов и Николай Меркулов. Они подготовили полуторачасовую программу, в которую входили совершенно разные номера: остроумный и удачно музыкально оформленный скетч, исполняемый И.Градовым и Н.Солнцевой; эстрадные номера духового оркестра под руководством Н.Меркулова; жанровые песни Е.Масиной и Г.Анисенко; танцевальные номера М.Черниковой и Т.Бураковой.
После освобождения города от немецких оккупантов Н.Меркулов ушел на фронт, потерял одну руку, а возвратившись в город, снова начал руководить оркестром фабрики им.Дзержинского. На дворе уже были совсем другие времена.
5 марта 1946 года в американском городе Фултон бывший союзник СССР по антигитлеровской коалиции Уинстон Черчилль произнес свою знаковую речь, в которой впервые прозвучал термин «железный занавес». В Советском Союзе ее восприняли как сигнал к началу холодной войны. Мир сделался двуполярным. С 1946 года Запад перестал быть нашим товарищем. А следовательно, все, что с ним связано, несло в себе черты и образ врага. И это касалось не только геополитики, экономики, но и нравственных, культурных ценностей. Музыка не стала исключением.
Старт кампании по борьбе с космополитизмом и «низкопоклонством перед Западом» был дан 14 августа 1946 года. Именно тогда вышло постановление Оргбюро ЦК ВКП (б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“», обличавшее напечатанные в них произведения, якобы культивировавшие это самое низкопоклонство.
Всего четыре дня спустя в газете «Известия» была опубликована статья чиновницы из Всесоюзного комитета по делам искусств при Совмине СССР Елены Грошевой. С говорящим названием «Пошлость на эстраде». Содержание тоже не подкачало. Грошева подвергла острой критике деятельность Государственного джаз-оркестра БССР под управлением мегапопулярного тогда в Союзе Эдди Рознера. Советские меломаны величали его «белым Армстронгом». Статья изобиловала штампами: «расчет на отсталые вкусы», «пошлая музыкальная стряпня», «полнейшая безыдейность»… Понятно, что появилась она неспроста.
Само слово «джаз» превратилось в синоним идеологической диверсии. Его можно было упоминать в прессе только в критическом или сатирическом ключе. Кстати, попытки «наезда» на джаз предпринимались и до войны. Например, Максим Горький в своей статье в «Правде» назвал джаз «музыкой для толстых»: «Под ее ритм во всех великолепных кабаках «культурных» стран толстые люди, цинически двигая бедрами, грязнят, симулируют акт оплодотворения мужчиной женщины. Издревле великие поэты всех народов, всех эпох вдохновенно тратили творческие силы свои на то, чтоб облагородить этот акт, украсить его достойно человека, чтоб не равнялся в этом человек с козлом, быком, боровом…». Но даже и после такого клейма от главного пролетарского писателя советский джаз продолжал более-менее сносно существовать и развиваться.
После 1946 года все оказалось много серьезнее. Джазовые оркестры повсеместно расформировывались или переиначивались в «эстрадные» с тотальной заменой «тлетворного» репертуара. Под негласный запрет попали даже некоторые музыкальные инструменты, связанные с джазовой музыкой. Например, гитара-шестиструнка и саксофон. Им посвящались плакатные агитки вроде такой: «От саксофона до финского ножа — один шаг». Неудивительно, что позднее пионер советского джаза Леонид Утёсов назовет то время «эпохой административного разгибания саксофонов». До середины 1970‑х в Советском Союзе вообще не преподавали игру на саксофоне. Обучали только игре на кларнете. Поэтому те, кто любил саксофон и слушал джаз, приравнивались к «идеологическим шпионам» и диверсантам, подрывающим культуру». Сцена из фильма “Стиляги”, где главный герой пришел на “толкучку” купить саксофон, хорошо показывает послевоенное отношение к джазу.
В принципе, в тот период властям на местах ничего не мешало извести джаз под корень как явление. Напрочь отбив охоту заниматься этим музыкальным направлением. Но! Отчасти этому помешало одно маленькое идеологическое обстоятельство. Джаз, помимо прочего, считался «музыкой негров». А угнетаемые во всем мире (за исключением СССР) негры считались людьми, дружественными к советскому народу.
В 1950-х годах, когда подросли молодые музыканты, Н. Меркулов задумал возродить довоенную традицию и организовал уже не джазовый, а симфонический оркестр, пригласил туда лучших учеников музыкальной школы. К сожалению, никто из преподавателей музыкальной школы не поддержал Меркулова, не хватало в музыкальной школе играющих педагогов, и хорошее начинание само прекратилось.
Сегодня мы немного знаем о клинцовском джазе. Но наши поиски продолжаются и мы надеемся, что история еще откроет нам новые имена и события, связанные с этой удивительной музыкой в нашем городе.
© Михаил Воронков
