Сто лет назад Клинцовский уголовный розыск обезвредил знаменитую на весь уезд банду. В отличие от местных политизированных «повстанцев» Савицкого и Медведева, она кошмарила округу преследуя исключительно шкурные интересы.
Вообще 20-е годы прошлого века по праву можно назвать временем закалки органов правопорядка. Из-за отсутствия квалифицированных кадров первые советские сыщики оттачивали навыки профессии на собственном опыте. Где-то набивали себе шишек, что-то схватывали на лету.
Надо признать, что для новичков УгРо они достойно справлялись со своими задачами. В послужном списке сотрудников Клинцовской розыскной милиции раскрытие многих резонансных дел и поимка известных злодеев. В период НЭПа десятки разномастных ОПГ держали в страхе население восточной части Гомельской губернии (запад современной Брянщины). Только успевали разгромить одну из них, как сразу же, словно чёрт из табакерки, появлялась другая.
Со слов подполковника милиции Красномира Федорова, «пять бандитских группировок и 14 уголовных банд» было уничтожено в наших краях в 1923 году. 360 правонарушителей задержано клинцовскими милиционерами за тот же период. Городская газета спешила праздновать победу над преступностью:
«Судя по этим фактам, можно уверенно сказать, что бандитизм и крупные гнёзда самогонокурения в нашем уезде отошли в область преданий».
Но уже на следующий год в окрестностях Клинцов объявился некий Чекед, вокруг которого впоследствии скучковались его единомышленники – любители лёгкой наживы. Более полугода ушло на то, чтобы переловить активных участников этой группировки.
24 мая 1926 года в Гомеле начались слушания по делу Чекеда. Места на скамье подсудимых занимали 14 человек, 6 из которых являлись первостепенными фигурами процесса. На озвучку обвинительного заключения, по свидетельству очевидца, секретарь суда потратил 55 минут. Количество совершённых злодеяний не смогли вспомнить даже сами обвиняемые. «20 или 30, а может и больше», — не стесняясь, заявил ближайший сподвижник главаря убийц и грабителей.
На судебном разбирательстве присутствовал специальный корреспондент клинцовского Труда, который очень живо передал читателям газеты о происходящем в зале.
«Вот они все вчерашние герои – сегодня с опущенными головами.
Вот «гроза» Клинцовского уезда Чекед-Нахабин. Глаза под низкими бровями то и дело «мчатся» с одного предмета на другой, с одного лица на другое. Широкое скуластое лицо немного грустно(?). К нему подходит жена с детьми, и он даже плачет, обнимая свою дочь.
Вот его ближайший помощник Мартыненко. Этот уселся к стенке, обводит всё и всех нахальным, безбоязненным взглядом. Улыбка безразличной весёлости появляется на его лице и переходит в презрительную…
Вот друг Мартыненко – Иванченко, совсем молодой, смотрит испуганным ястребом, не зная, куда девать глаза.
Конфузливо, смущённо поднимаются глаза и снова потупаются вниз… Муковня… Филонов… Тесленко… брат Чекеда… жена».
Как выяснило следствие, настоящая фамилия Чекеда – Нахабин. Родился он в небогатой крестьянской семье, по юности ни в чём дурном замешан не был. Ещё до революции отправился искать счастье на Донбасс, где крепкого молодца сразу приняли забойщиком на угольную шахту. Наделённый от природы богатырской силой, юноша преуспевал в тяжёлой работе, за это и числился на хорошем счету у начальства. А в 1917 году даже вступил в Союз горнорабочих. Инженеры не забудут его спустя много лет.
Возможно, и жил бы всю жизнь Нахабин честным трудом, если бы не Гражданская война. Во время угрозы Деникинского наступления на Москву он был мобилизован в Красную Армию. За свою недолгую солдатскую службу молодой человек успел понюхать пороха, покормить вшей в окопах и понял, что умирать за идеи большевиков он вовсе не намерен. Прихватил с собой винтовку и дал дёру.
Чтобы не идти домой с пустыми руками, Нахабин прибился к одному из стихийных формирований головорезов и мародёров, действующих на землях Черниговщины и Гомельщины. Предположительно это мог быть отряд атамана Ивана Галака (или его ближайшего сподвижника – Рака), костяк которого как раз таки состоял из крестьян и дезертиров. Во всяком случае, следствие располагало данными об участии парня в преступлениях на территории Новозыбковского уезда в начале 1920-х годов.
Так или иначе, «крещение» на разбойничьем поприще Нахабин получил до того, как «засветился» у себя на родине. После разгрома банды он приехал в село Киваи с паспортом на имя Ильи Чекедова. Отсюда и кличка – Чекед.
Привыкшего к лёгкой наживе «джентльмена удачи» совсем не устраивала перспектива вкалывать за копейки, а жить на широкую ногу ой как хотелось. По выражению самого Чекеда, « как же, праздник идёт у людей, всё есть, а у меня хлеба нет». Вот и пришлось взяться за старое ремесло, благо случай подвернулся подходящий.
За бутылочкой мутного самогона Илья Чекед познакомился с Железняковым – выходцем из соседних Кневичей. Общий язык нашли быстро. Новый приятель сходу предложил выгодное дельце и в общих чертах посвятил в свои замыслы. Дальше собутыльники отправились в Клинцы к рабочему-текстильщику Андрею Петухову. Тот давно наметил потенциальную жертву предстоящего грабежа, правда, сам отказался принять участие в нападении. Четвёртым в команду Железняков выбрал своего знакомого Песчанко.
И так, роли в криминальном квартете распределились следующим образом: идеолог и организатор – Железняков, наводчик – двадцатилетний Петухов, бывалые Песчанко с Чекедом – рядовые исполнители.
В селе Богородицком (современная Ардонь) Клинцовской волости держал лавку еврей Шейнин. На него и пал выбор новоявленной четвёрки разбойников.
К налёту готовились тщательно, предусматривая всё до мелочей. Петухов удостоверился в наличии крупной суммы денег у торговца. Два раза Железняков заходил в магазинчик изучить обстановку и составил план действий. На случай если застанет врасплох милиция, каждый взял с собой «урез» (так называли в те годы обрез, сделанный из винтовки или ружья).
Чекед, наученный опытом, раздобыл себе фальшивый документ на имя Царькова, уроженца Орловской губернии.
Днём компания собралась в избе у Песчанко. Выпили, переночевали, ещё раз всё обсудили и отправились на дело. Без особого труда перемахнув через забор, вломились в дом Шейнина. Прямо у входа Железняков схватил за горло хозяина лавки и, требуя денег, начал избивать его. Испуганный еврей закричал, стал звать на помощь. На шум прибежала супруга торговца. В какой-то момент Чекеду надоел этот затянувшийся балаган. Он схватил хозяйский топор и зарубил им сначала Шейнина, а потом его жену. Кровавая сцена ничуть не смутила остальных нападавших. Будто бы ни в чём не бывало, они принялись шарить по дому в надежде сорвать большой куш.
В тот вечер громилы унесли с собой «875 рублей, часы золотые, цепь, серебряные ложки, одежду». Награбленное добро разделили в Кневичах, причем Петухову досталось всего каких-то 65 рублей. Это обстоятельство сыграет на руку следственным органам.
Достаточно быстро уголовный розыск вышел на след наводчика. Заставить трусоватого Петухова сотрудничать со следствием оказалось несложно. В дальнейшем поимка убийц четы Шейниных была разыграна как по нотам.
Матёрые преступники догадывались, что все силы милиции будут брошены на их поиск, поэтому затаились в лесу. Определить их точное местонахождение помогла хитрость сыщиков. К жене Чекеда розыск подослал самого обиженного при делёжке трофеев — Андрея Петухова требовать прибавки к своей доле. Женщина не стала спорить, отдала в качестве доплаты брюки и сапоги. Ну и, конечно же, пошла сообщить об этом мужу.
Таким образом удалось вычислить логово Чекеда с его подельниками. В марте 1924 года бандита задержали. Однако на этом история не закончилась.
Убийц четы Шейниных посадили в Клинцовский домзак (тюрьму). Чекед попал в одну камеру с тремя заключёнными, в числе которых был Илья Мартыненко из деревни Паньковичи. Последнему за двойное убийство и поджог дома «товарищи красные судьи» впаяли 10 лет. «Волком в овечьей шкуре» называет его газета.
«25 лет… Неграмотный… Есть лошадь, корова, 1,5 десятины земли… Парень навеселе. Махнул, видать, на всё рукой. На все свои похождения смотрит в розовом свете, как на должное».
Естественно, никто из них не желал весь срок проторчать за решёткой. Сокамерники сговорились бежать во что бы то ни стало.
«Каждый день они из кипятка, приносимого им, по кружке отливали под железную решётку, чтобы её подмыть и ослабить.
Пошли слухи, что их переводят в Сураж в тюрьму, и план было решено немедленно привести в исполнение. Выломали доску из нар и, когда дежурный обошёл все камеры, выломали решётку, и одна за другой 4 тёмных фигуры выбрались из окна, прошли на улицу, достигли станции и по знакомой дорожке пустились бежать под предводительством Чекеда в с. Киваи».
Несколько дней беглецы отсиживались в старом заброшенном гумне рядом с киваёвским кладбищем, куда заботливые родственники Чекедова — Нахабина приносили еду. Тут же, в Киваях группа разделилась. Ушли двое преступников (Лобачёв и Логачёв). Чекеду с Мартыненко, в свою очередь, было рискованно отсиживаться на прежнем месте – вдруг сдаст кто из недавних попутчиков. И парочка перебралась в лес, подальше от лишних глаз.
Авторитет Ильи Чекеда заметно вырос после побега из клинцовской тюрьмы, что позволило ему в считанные дни из простого уголовника созреть до лидера группировки. Теперь он принимал решения, его боялись и беспрекословно исполняли распоряжения босса.
Очень быстро нашлись желающие примкнуть к обществу маргинального «героя». Узнав о том, что Чекед скрывается от милиции, кневичский гражданин Тимофей Муковня предложил ему свои услуги. Именно он раздобыл обрез для своего вожака. Второй «ствол» «одолжили» у Алексея Тесленко в Великой Топали. Попал в банду окрылённый уголовной романтикой младший брат Чекеда, Григорий.
В конце концов, настал тот момент, когда окрепшая шайка внаглую разгуливала по Киваям. Грабили безо всякого стеснения – просто заваливались средь бела дня в дом к какому-нибудь более-менее зажиточному селянину и прямо на глазах у хозяев брали то, что хотели: скот, одежду, еду, выпивку. Если требовалось, местные доброхоты заранее предупреждали о милиции. Из-за страха получить девять граммов свинца в лоб, пострадавшие держали язык за зубами. Наверное, неспроста угрозы серьёзно воспринимались крестьянами. Проворонили Советы душегуба в тюрьме, а от убийства подавно не уберегут.
В полном составе отказались выполнять свои обязанности запуганные до смерти работники сельской администрации. Фактически власть в Киваях перешла в руки кучке грабителей. Диктатура пролетариата сменилась диктатом уголовных элементов.
Чувствовал это и сам Чекед, по этой причине в аппетитах себя не ограничивал. В письме арендатору сада он выкатил счёт в 600 рублей за то, что «мы – Чекед обещаем спокойную жизнь». Попутно с вымогательством и грабежами бандит расклеил по селу «воззвание», согласно которому категорически запрещалось «возить жидам яблоки в Клинцы, не то ослушавшихся он… расстреляет».
От безнаказанности отморозки, что называется, не чувствовали земли под ногами. Алчность преступников постепенно выходила за рамки дармового самогона с халявной закуской.
Однажды Муковня и Мартыненко убедили Чекеда обчистить контору торфоразработок треста «Оболёшево». Рано утром налётчики спрятались в зарослях у болота, ждали, когда появится раздатчик денег Евменцов. Засветло нападать не отважились — всё-таки не у себя в Киваях. С наступлением сумерек ворвались в контору Илья Мартыненко и Чекед. Служащего торфопредприятия избивали до тех пор, пока тот не потерял сознание, забрали 695 рублей, привезённых им для зарплаты рабочим, и скрылись.
Евменцов, как лицо материально ответственное, заявил о случившемся куда следует. С того дня милиционеры стали частыми гостями в окрестностях Киваёв. Преступной вольнице недолго оставалось править селом.
Некогда грозная банда разваливалась на глазах. Как только запахло жареным, Чекед и его правая рука – Мартыненко судорожно бросились искать пути отступления и не придумали ничего лучше, чем податься в Сибирь к золотодобытчикам. С документами выручил родственник Чекеда из Великой Топали – Алексей Ковалёв и его приятель Губенок Иван.
Полной неожиданностью для следователей Клинцовского уголовного розыска стала явка с повинной Тимофея Муковни. Он дал исчерпывающие показания на вчерашних «коллег по цеху», само собой, приуменьшив личные «заслуги». «Я вообще ел картошку и на жирное не посягал», — такова была дословно его позиция в суде. Увы, откровения Муковни, никак не помогли следствию с поиском главных обвиняемых.
Тем временем от Чекеда и Мартыненко также отвернулась удача. Надёжная, как швейцарские часы, затея раствориться в сибирской глуши вопреки ожиданиям не сработала. Начальство приисков развернуло незваных гостей восвояси.
На ходу они придумали новый план. Чекеду пришла идея поехать в Донецкий округ. Места для него там знакомые, работы много, народу тьма со всей России – проще затеряться. Выбирать было не из чего, на том и порешили.
В итоге, крепыша Чекеда взяли забойщиком на угольную шахту в Горловке, а Мартыненко забраковали «по слабости здоровья». На Донбассе их дорожки разошлись в разные стороны. Первый вернулся к тому, с чего начинал в юности, второй отбыл на родину продолжать воровскую карьеру. Единственный, оставшийся на свободе, наследник чекедовского ремесла, Илья Мартыненко не оставлял попыток собрать новую банду.
«Делать нечего, руки чешутся, жрать хочется. Тут в трудную минуту он вспомнил друзей в Даниловской артели Гордеевской волости и направился к Ковалёву Ивану.
Несколько «коротких» и «ясных» слов и к Мартыненко прибавляется Ковалёв и Липовый, а им помогает Ковалёва Фёкла, и план ограбления Шевченко Агриппины готов. В ночь с 6-го на 7-ое декабря, взломав крышу, забрали 475 рублей, вещи… на её же лошади увезли награбленное. Через несколько дней у Мартыненко перестрелка с милиционером. Выстрелив сколько можно было, он снова оставил друзей и направился «искать по свету, где оскорблённому есть чувству уголок»».
И нашёл-таки родственную душу в селе Казаричи – Трофима Иванченко 20 лет от роду. Молодой человек в прошлом имел проблемы с законом, стало быть, разбойничье занятие для него не в диковинку.
В пятницу 18 декабря 1925 года на рынке в Клинцах шла бойкая торговля. Перед празднованием Николы зимнего собралось много народа из сёл и деревень уезда, кто купить чего-нибудь, кто продать свой товар. К обеду ближе один за другим крестьяне начинали разъезжаться по домам. По заснеженному тракту Клинцы – Песчанка лениво катились сани жителей Смолевич, Видовки, Балдовки, Кошелёвки, Суббович и отдалённых заипутьских селений.
На этой же дорожке в тот день караулила своих жертв вооружённая парочка в тряпичных масках. Иванченко останавливал лошадей, а Мартыненко под дулом обреза отбирал у путников деньги и ценности. Тех, кто отказывался расстаться с имуществом или же отдавал слишком мелкие суммы, молодчики обрабатывали кулаками. «Да если сразу у одного было бы рублей 20, то хорошо, но если у них два-три рубля… Вот и пришлось…», — признавался Илья Мартыненко судьям.
Всего компаньоны обчистили порядка 50 подвод, тем самым установив своего рода рекорд преступлений за сутки.
О том, что на тракте орудуют грабители, срочно оповестили милицию. 19 декабря у злополучной дороги сотрудники розыска сделали засаду. На этот раз ускользнуть разбойникам не удалось и ближе к ночи они уже беседовали в кабинете дознавателя.
На допросе Мартыненко выдал всё про своего дружка – Чекеда. 27 декабря 1925 года агентами Клинцовской розыскной милиции на Горловском угольном руднике был схвачен неуловимый предводитель киваёвской банды.
Из Клинцов особо опасного рецидивиста перевели в Гомельскую тюрьму, откуда он снова попытался выбраться на свободу. Камера, в которой сидел Чекед, располагалась на верхнем этаже здания, возведённого ещё в царские времена. Практически у всех таких построек потолочные перекрытия были сделаны из досок, обшиты дранкой, а сверху обмазаны глиной. При желании любой здоровяк мог с лёгкостью разломать эту конструкцию и очутиться на неохраняемом чердаке. Оттуда на крышу, а там по водосточной трубе спуститься вниз. На это и был расчёт. Чекед вместе с заключённым Бурчиком разобрали часть потолка. К счастью бдительная охрана успела пресечь побег.
Со скрипом расследование продвигалось вперёд. Чтобы связать все ниточки дела воедино понадобилось несколько месяцев. Обвиняемые, чтобы выйти сухими из воды, постоянно меняли показания, перекладывали ответственность за совершённое друг на друга, а то и вовсе отказывались отвечать на вопросы. И всё же большая часть преступников в той или иной степени признала себя виновными.
Гомельский Губсуд, выслушав доводы государственного обвинителя (т. Волкенштейн) и позицию стороны защиты (т. Фейгенберг и т. Тюфяев), вынес приговор лидерам бандитов:
«Чекед и Мартыненко, как социально опасные элементы, сопровождающие свои преступления особой жестокостью, приговорены к высшей мере социальной защиты – расстрелу с конфискацией всего имущества».
На разные сроки в места не столь отдалённые отправились 9 человек. Лишь троих судьи полностью оправдали «за недоказанностью обвинений».
© Павел Чирков
Благодарим главного редактора информационного портала «Клинцы.Инфо» Владимира Шика за архивные фотодокументы и помощь в подготовке статьи.
