Первое, на что мы обратили внимание при изучении этой темы – это абсолютно серьезное отношение всего педагогического коллектива Технического училища посада к вопросу поведения учащихся. Вспоминая учебу в советской школе, понимаешь, было всякое: и прогулы, и чрезмерные шалости, порой выходящие за всякие рамки приличия, и вызовы родителей в школу. Но в итоге, за редким исключением, большинство по итогам года получали свою, не всегда заслуженную, пятерку по поведению. Учителя ругали, отчитывали, рисовали жирные “Неуд” в дневники, но в целом относились к поведению снисходительно. А вот в системе дореволюционного образования, в частности в Клинцовском Техническом училище, поведение учеников ставилось если не во главу угла, то уж точно на первые позиции в оценке каждого подопечного. Вопросы поведения, как правило, обсуждались первыми на заседаниях педсовета.
В анкете учебного заведения для министерства просвещения за 1915 о поведении учащихся дана следующая информация:
“Поведение учащихся в техническом училище и ремесленной при нем школе в отчетном году следует признать в общем вполне удовлетворительным; школьная жизнь протекала нормально, установленный порядок нарушен не был и классные занятия все время шли серьезно и без перерывов. Чаще всего повторяющимися проступками были опаздывание на молитву перед началом занятий, появление учащихся на улицах без разрешения позже установленного срока. Мерами борьбы с таким нежелательным явлением служили: внушение начальствующих лиц и оставление учеников под арестом“.
В архиве мы явно имели дело с черновиком, поскольку некоторую информацию чья-то рука решила вычеркнуть. Благостную картину почти образцового поведения подтверждали и приведенные цифры. Отметку “Отлично” имели около 85% учеников.
Жизнь училища подчинялась достаточно строгим правилам, утвержденных управляющим Министерства народного просвещения Владимиром Гавриловичем Глазовым. Генерал от инфантерии явно уважал порядок и дисциплину, поэтому правила для учеников средних технических училищ напоминали полуказарменный устав. Основные положения документа были изложены в ученических билетах. Незнание их, как заведено, не освобождало от ответственности.
Утром, за четверть часа до начала занятий, все православные учащиеся должны были собираться в указанном месте на утреннюю молитву. Параграф четыре не дозволял громкие разговоры и пение во всех помещениях училища. Правила наполнены рубленными, жесткими: “воспрещается”, “беспрекословно”, “дозволения”, “приказания и распоряжения”, “повиноваться”, “с полным почтением”. Покидать пределы города во время учебы запрещалось. Возбранялись азартные игры, крепкие напитки и “курение табаку”. Правда, насчет табака, были оговорки. Педсовет училища на свое усмотрение мог разрешить курение, что и было со временем сделано. Параграф двадцать второй продолжал перечень воспрещенного. “Воспитанникам средних технических училищ безусловно воспрещается посещать трактиры, биллиардные, маскарады и другие, подобные им места, посещение коих будет признано учебным начальством вредным или неприличным для учащихся. Не дозволяется также учащимся посещать в числе публики залы судебных заседаний”.
Жесткие правила подкрепляли циркуляры Черниговского губернатора, которые требовали неустанного надзора за учениками не только в стенах училища, но и за его пределами. Показателен рапорт на имя директора за 1914-1915 учебный год инспектора клинцовского училища В.Г. Маразли.
“…На молитве учащиеся всегда держали себя с подобающей благопристойностью, исполняя общим хором положенные песнопения. В воскресенье и праздничные дни все учащиеся- христиане православного исповедания, обязательно во главе с инспектором и в сопровождении помощников классных наставников, посещали приходскую Петропавловскую церковь. Перед отправлением в церковь всегда производилась перекличка учеников. Случаи неявки или опаздывания учеников в церковь являлись редким исключением, причем они никогда не оставались без внимания”.
В отчете по надзору за поведением инспектор обрисовывает и другие стороны контроля. Для учащихся существовал своеобразный комендантский час. За тем, чтобы юные оболтусы не шатались по улицам в неположенное время следили все сотрудники училища и члены родительского комитета (да, да был в училище и такой) на добровольных началах. Можно подумать, что иногородним со съемными квартирами повезло больше. Но, не тут-то было. Классные наставники как по часам наведывались к своим подопечным с инспекцией, что в обязательном порядке аккуратно фиксировалось в специальном журнале. Например, наставник 1 класса О.В. Миловидов сделал 13 посещений, наставник 3 класса А.К. Киселевский наведался к ученикам 18 раз и так все классные руководители без исключения. Кстати, собирать у себя компании на квартире по любым поводам также было запрещено.
А как же свободное, личное время, досуг, спросите вы. Развлекались “технические мальчики” все под тем же неусыпным оком взрослых. Вот что пишет В.Г. Маразли в своем отчете.
“В кинематограф ученики допускались только после предварительного ознакомления инспектора с программой картин, причем кинематограф ежедневно посещали инспектор или помощники классных наставников. На концертах и спектаклях в Общественном собрании, если ученикам дозволялось присутствовать на них, – был кто-либо из лиц инспекторского надзора”.
В общем, со слов инспектора, “жизнь учеников протекала нормально, спокойно, в трудах”. Однако, правила правилами, но дети во все времена остаются детьми. Законы природы неподвластны человеческим предписаниям. Неуемная энергия, половое созревание, любопытство, да и как мы все знаем – запретный плод всегда вызывает повышенный интерес, особенно у детей.
Как-то на одном из заседаний педагогического совета толковую мысль высказал председатель родительского комитета Василий Васильевич Кубарев. Он заметил, что прежде чем наказывать детей за плохое поведение, неплохо было бы занять их чем-то интересным, например танцами или занятиями музыкой. Педсовет парировал мнение Кубарева тем, что в училище по воскресеньям проходят чтения рефератов. Как это увлекательно было вы догадываетесь. Не можем сказать, что дисциплина в училище хромала, нет, отлаженный механизм контроля действовал достаточно четко, но, как мы уже говорили детская природа пробьется через любые железобетонные ограничения.
21 января 1915 года инспектор В.Г. Маразли подал на имя директора училища рапорт.
“17-го числа сего месяца помощник классного наставника В.Д. Макаревский посетил между 7-8 часами вечера для надзора бильярдную Фрейдкина, что на Лысовке (нынешняя ул. Советская – прим. автора). Там он застал играющего на бильярде ученика 5 класса Жованика Якова. О вышеизложенном честь имею довести до Вашего Высокородия”.
На документа была и приписка о том, что пристава посада Клинцы попросили уведомить бильярдные о полном запрете на посещение подобных заведений учениками технического училища.
Пристав отреагировал быстро. Уже 9 февраля последовал ответ: “Сообщаю Вашему Высокородию, что за допущение игры на бильярде учеников, мною составлен протокол на Абрама Фрейдкина и привлечен к ответственности по 29 статье устава о наказаниях”. Абрам Фрейдкин не видел ничего дурного в том, чтобы юный любитель “Американки” и “Карамболя” хорошо провел время, за что и поплатился. 29 статья светила Абраму штрафом от 10 до 100 рублей.
Яков же отделался выговором. О дисциплинарных проступках “технических мальчиков” мы узнаем из протоколов заседаний педагогического совета училища и личных дел учеников, где имелась отдельная колонка “Проступки и вообще все достопримечательное, касающееся ученика”. Достопримечательности у детей были абсолютно нормальные: “Заявился в мастерскую в пестрой рубахе без тужурки”, “Измазал товарищу лицо грязью”, “Передал во время урока пакет с мухой”, “Бегал во время перемены по коридору”.
Заведующий мастерскими Н.П. Кивокурцев доложил руководству, что ученики Шальков и Шапошников “…вследствие небрежности и неосмотрительности разбили прибор для выпиливания по дереву. Шапошников кроме того в разговоре позволил грубые выражения”. Что за грубые слова фигурировали в диалоге не известно, но не исключено, что Кивокурцев прямо указал место откуда растут руки подопечных за что и получил в свой адрес нелестные слова. В результате Шалькову понизили оценку за поведение до четверки (что было совсем нехорошо), а вот несдержанный Шапошников заработал дополнительную неделю работы в мастерской во время каникул и тройку по поведению. С такой отметкой ученик гарантированно попадал под особое внимание взрослых.
В документах педсовета нередко мы встречали слово “Манкировка”. Это устаревшее слово означало оказывать неуважение, проявлять непочтительность, пренебрежение, прогуливать и не являться куда-то. В протоколах педсовета то и дело встречаются похожие друг на друга строки. Иванов беспокойно вел себя на уроках и манкировал занятия без уважительных причин. Цитковский тоже демонстрировал неуважительные манкировки, как и некоторые его однокашники.
Отличившиеся скверным поведением ученики получали в основном выговоры. Мелкие проказы влияли разве что на оценку по поведению, а вот прогулы уроков без уважительных причин могли закончиться и отчислением из училища. Случались в учебном заведении и серьезные происшествия, а именно кражи. Об одном таком случае и целой педагогической поэме, развернувшейся вокруг этого события, мы расскажем в следующих публикациях, посвященных истории нашего текстильного техникума.
©Вячеслав Федоров
