«Ты с какого района?» – таким вопросом могли запросто озадачить в Клинцах каких-нибудь лет 40 – 50 назад. Любой старшеклассник или студент прекрасно знали, что неверный ответ не сулил ничего хорошего. В подобной ситуации обычно выручали только сообразительность, крепкие кулаки и быстрые ноги.
Начиная с середины ХХ столетия, волна уличных войн захлестнула все уголки необъятного СССР. Клинцам тоже досталось сполна. Пока взрослые упорным трудом боролись за счастливое будущее, отдельные группы молодёжи формировали параллельный мир с иными ценностями.
Современные исследователи рассматривают этот феномен в разных плоскостях и порой дают ему диаметрально противоположную оценку. Мы же по возможности хотим засвидетельствовать исторический факт.
Фрагмент «неудобного» прошлого, который, наверное, никогда не войдёт в учебники по истории, сохранился лишь в памяти тех, кому за 45, ну и случайно уцелевшие граффити на стенах ещё как-то напоминают о былом противостоянии. Городские и областные СМИ предпочитали не замечать проблему и отмалчиваться, точно так же, как это делали на комсомольских и партийных собраниях. Поэтому в архивах каких-либо документов на этот счёт найти невозможно.
Поскольку в теме молодёжных районных группировок нет официальных источников, в основу нашего рассказа легли городские легенды и воспоминания непосредственных участников тех событий, затрагивающих четыре последних десятилетия ХХ века. При этом не будем забывать, что истории свидетелей порой очень субъективны.
Как и любой быстрорастущий населённый пункт, Клинцы обзаводились собственными «автономиями». Пожня, Зубовка, Тепляковщина, – эти «народные» топонимы пришли к нам из XIX столетия. В первой половине ХХ века городская черта пополнилась за счёт д. Забегаевка, д. Почетуха, д. Дурни, д. Стодол. В каждой из этих деревушек жили давно сформировавшиеся сообщества граждан, которые хоть и стали городскими, но всё ещё чувствовали некую обособленность. И сами коренные клинчане не торопились считать их своими. Негласное деление ощущается до сих пор, правда в гораздо меньшей степени. Однако, как таковой вражды на почве территориальной принадлежности долгое время не наблюдалось.
Со слов Валерия Львовича Емельяненко, в 50-е – 60-е годы соперничали две рабочих окраины: Зубовка и Стодол.
Датировка удивительным образом совпадает с печально известной «ворошиловской» амнистией. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 г. досрочно выпустил на волю более 1 миллиона заключённых. Часть из них вышла сразу же, а другой части сократили срок наполовину.
Именно в ту пору первостепенными героями городских усобиц многие называют выходцев из криминальных и околокриминальных кругов. Как правило, законопослушных граждан, не одурманенных тюремной романтикой, мордобой и поножовщина не интересовали.
Ходила такая байка, что уголовники из разных районов делили между собой город и устанавливали свои правила. Проще говоря, если ты зубовский – воруй на своей территории, если стодольский – то на своей. В случае нарушения договорённости какой-либо из сторон, начинались «разборки».
Ни подтвердить, ни опровергнуть эту версию нет достаточных оснований, но как нам кажется, без влияния уголовного мира здесь явно не обошлось.
На самом деле, современники чаще всего описывали групповые стычки на танцах или после них. Вопросы решались по правилам лагерного «этикета». Кто сильнее, тот и прав. Вопреки известной советской поговорке, лучшим другом молодёжи тогда была не темнота, а нож, отвёртка или кастет в кармане. Вроде банальное хулиганство, но хулиганство это постепенно превращалось в норму.
Понятно, что в цивилизованном обществе такое поведение назвать здоровым нельзя. Среди возможных причин неконтролируемой агрессии психиатрия выделяет невротические расстройства, неблагоприятные социальные условия (последствия войн, голод, насилие в семье, бедность), частое употребление алкоголя, травматические ситуации, низкий уровень самооценки, плохие социальные навыки.
К началу 1970-х годов карта города заметно увеличилась. Росли предприятия, а значит, требовалось большое количество рабочих рук. Будущих «строителей коммунизма» нужно было обеспечить жильём. На месте бывшей Забегаевки появился целый микрорайон из многоэтажек. Один за другим возводились дома к северо-востоку от Стодола. Большие площади для переселенцев предоставил город под частный сектор. Так появились новые районы (Ромашино (ул. им.Ромашина), Конечка, Монастырь, Аэропорт) и расширились старые (Стодол, Низы, Зубовка). Забегаевка трансформировалась в район Спартака (по названию улицы).
Дефицит кадров восполнялся преимущественно за счёт мигрантов из сельской местности. И надо признать, что нравы приезжих всё же отличались от местных. Изрядно подзабытые городом бои «стенка на стенку» по поводу и без длительный период практиковались в деревнях.
Газета Труд вкратце описывает «дикую гулянку» в селе Далисичи Суражского района:
«Перед Масленицей в Далисичах было много свадеб, и все они справлялись по старинке: выпивки было хоть голову мой,, хватало встречному и поперечному. Допились до того, что пошли в рукопашный бой с залогом на 8 бутылок самогону.
Началась схватка. Пошли в ход не только кулаки, но даже колья. В результате троим изрядно потрепали головы. Не мешало бы к премиям прибавить ещё штраф пудиков в десяток за подобные дикие гулянки».
«Боевой дух» подрастающего поколения приправленный катехизисом местного криминала вылился в деструктивную субкультуру.
В 70-е поменялась расстановка сил «уличного воинства». На смену устоявшимся группировкам пришли объединения из нескольких районов города. Коалиции Зубовка-Ромашино-Спартак противостоял союз Стодола, Низов и Аэропорта. Меньше всего принимали участие в потасовках представители городского центра, где влияние окраин чувствовалось куда слабее.
В структуре каждой группировки присутствовал целый пантеон своих лидеров. «Широко известными в узких кругах» были те, кто уже имел за плечами проблемы с законом. От них шла аура героизации уличных конфликтов. Цыган, Лось, Вовка Чёрный, Катыра, Слон, Юрдос, Бурый – это лишь часть «джентльменов удачи», которых вспомнили наши собеседники.
Самую загадочную и легендарную касту улицы представляли «короли» районов (король Стодола, король Ромашино). Звание это, как эстафетная палочка, передавалось от одного человека к другому. «Королями» называли тех, кто постоянно присутствовал в гуще событий. Их уважали, прежде всего, за талант объединять людей для последующих стычек с чужаками.
Эталоном для юнцов являлись смелые, дерзкие, сильные парни, зачастую прошедшие службу в армии. На них старались равняться в драке. Обычно эти «богатыри» посещали спортивные секции или же были крепкими от природы.
Дружба или родство с любым из таких персонажей во многих случаях давали определённый иммунитет на улице. Отсюда происходил ещё один немаловажный вопрос: «Кого знаешь?». Стоило только представиться знакомым или родственником какого-либо авторитета, и сразу беседа «с пристрастием» теряла всякий смысл. Не каждый рискнул бы высказать претензии человеку со «связями».
История, больше похожая на анекдот, произошла с Вячеславом Фёдоровым, но тогда её герою было совсем не до смеха.
«Учился я тогда в классе шестом. Однажды, ранней весной, еще лежал снег, я поехал проводить старшего брата в Брянск на автостанцию. Он уже запрыгнул в “Икарус”, я помахал ему ручкой и было уже собрался отправляться на автобусную остановку, как мой путь преградила парочка явно недружелюбных ребят. Типаж их мне был знаком, на Стодоле такого “добра” было в избытке. Оба были выше ростом и явно постарше меня. Начали издалека. Чего тут делаю, один ли я. Ситуация развивалась непосредственно на посадочной площадке автостанции, среди кучи народа просто дать мне в глаз и отобрать мелочевку было делом рискованным. Поняв, что за “клиента” в моем лице заступаться некому, они продолжили допрос. “Откуда?”. Я честно признался, что со Стодола. Помню, произнес я это как можно наглее, знал, что райончик наш в авторитете и это может мне сыграть на руку. Переглянувшись, юные бандиты следующим вопросом поставили меня в тупик. “Кого там знаешь?”. Знать то я знал кого-то, но очень сомневался, что эти знакомства убедят “товарищей” меня не трогать. В рисковой ситуации адреналин заставляет не только мышцы работать в сверхрежиме, но и мозг свои извилины закручивает в бараний рог, лишь бы их хозяин не огреб по полной. Мысль работала тогда быстрее, чем квантовый процессор. Я понял, что называть надо имена парней бывалых, задиристых, желательно с опытом общения с милицией. Но, таковых я не знал. Зато наш подвал с улицы на своей стене явно увековечивал лучших представителей дворовой братии. В памяти всплыли: Кандей, Сивый, Леший, Марик, Кабан. Эти и другие имена я назвал с таким чувством и смакованием, как будто только вчера играл с ними в “секу”, потягивая спертую у бати “Приму”. Потом, уже анализируя свое счастливое спасение, я пришел к выводу, что спасло меня не Провидение, а мгновенная реакция моего мозга. Я не мямлил и не вспоминал, выпалил с ходу. Не уверен, что кто-то из охотников за легкой наживой знал Кандея или Кабана, но рисковать не стали, мало ли когда занесет их на Стодол к Лешему и Сивому. Отвечать придется…»
В порядке вещей компания разухабистых подростков могла запросто отметелить своего оппонента-одиночку. В толпе даже трусоватый чувствовал себя храбрецом.
Крупные побоища с участием более 20 человек с каждой стороны случались редко. Тактика заранее спланированной драки выстраивалась по всем канонам военной науки. Чтобы спровоцировать соперников или ввести их в заблуждение, первыми пускали задиристых малолеток. Следом подтягивалась «тяжёлая артиллерия» в виде опытных бойцов. Старшие следили за происходящим со стороны и вмешивались в битву в последний момент.
На протяжении нескольких десятилетий сохранялось главное правило уличного кодекса чести – не трогать тех, кто шёл с девушкой. Как образец поведения, из уст в уста передавалась одна легенда, краткое содержание которой мы приведём ниже.
«Как-то поздно вечером молодой человек из центра города провожал свою подругу домой в другой район. По дороге на мосту их встретила местная шпана, которая беспрепятственно пропустила влюблённую парочку. На обратном пути, когда парень шёл один, хулиганы в качестве пропуска заставили его измерить мост через реку спичечным коробком».
Несколько изменился характер уличных столкновений в 80-е годы. Старые уголовники потеряли интерес к территориальным конфликтам, предоставив полную свободу действий молодой смене. Лишённые криминального патронажа подростки устраивали драки с целью доказать превосходство одного района над другим.
Ареной для выяснения отношений стали пришедшие на смену танцплощадкам дискотеки. Летом это был парк им. Воровского. С наступлением холодов места сбора молодёжи перемещались в заводские и фабричные клубы, среди которых пользовались популярностью кожзаводской клуб, клуб Ленинки, ДК Коминтерна и клуб фабрики им. Октябрьской революции.
Заметно помолодел состав участников группировок. Всё меньше юношей по возвращении из армии испытывали желание махать кулаками в подворотнях за мифические идеалы улиц. А вот те, кто был помладше, не задумываясь, продолжили традицию драться район на район и даже привнесли кое-что новое.
Так у некоторых «банд» появились собственные символы. Спартаковцы не стали сильно мудрить и позаимствовали эмблему у спортивного общества «Спартак». Перечёркнутая «С» в ромбе «украшала» заборы и стены домов от ул. Декабристов и до центра города включительно.
Стодольцы придумали достаточно оригинальный и стильный по тем меркам логотип. Их аббревиатура состояла из совмещённых друг с другом латинских букв «V» и «S», что означало – (V) Великий (S) Стодол. «Парадный» вариант этой композиции дополняла сияющая корона. Приставку «великий» тогда мечтал присобачить к названию любой маломальский район Клинцов, но закрепилась она только за Стодолом. Расхаживая в заношенных трениках, стодольская шпана напевала незамысловатую речёвку «Великий Стодол» на мотив хита дискотек 1984 – 1985 гг. «Live is Life» австрийской группы Opus.
Для подростков это было всего-навсего коллективное развлечение, жёсткая и безрассудная игра, чёткий смысл которой не смог объяснить никто из её бывших участников даже спустя много лет.
На удивление, в лихие 90-е межрайонная борьба за лидерство постепенно сошла на нет. Вчерашние недруги уже спокойно общались между собой, вместе учились и работали без каких-либо территориальных упрёков. Ортодоксальные законы улицы окончательно разрушило поколение миллениалов, навсегда перевернув ещё одну страничку истории.
© Павел Чирков