Имя Айседоры Дункан известно, пожалуй, всем. Ницца, спортивное авто, длинный шарф, намотавшийся на колесо и сломавший Айседоре шею. Мгновенная, трагическая, нелепая смерть навсегда стала ассоциироваться с ней. Да, был еще Есенин. Мало кто вспомнит, что за свою недолгую жизнь Айседора Дункан успела главное — совершить революцию в хореографии и стать матерью родных и приёмных детей.
В газетах писали, что танец Дункан определяет силу прогресса, изменений, абстракции и освобождения, а ее фото, на которых представлено «эволюционное развитие танца», каждое движение которого рождается из предыдущего в органической последовательности, стали знаменитыми на весь мир.
В 18 лет Айседора, уже профессиональная танцовщица, придумала себе номер — стилизацию под Древнюю Грецию: юная, прелестная, она выступала босиком и в легкой тунике. Это смотрелось ново, экзотично, слегка эротично по тогдашним меркам. Нашелся антрепренер, решивший вложиться в раскрутку.
То, что начиналось как художественный поиск, постепенно переросло в целую философию — со взглядами на искусство и место женщины в обществе. Айседора проповедовала танец будущего: с одной стороны, античная эстетика, с другой — раскованная пластика.
Продолжая успешно гастролировать, Дункан считала, что её истинная миссия — обучение молодых танцовщиков и создания чего-то прекрасного. В 1904 году Айседора открыла свою первую танцевальную школу.
В 1913 году в ее жизни случилась страшная трагедия. Однажды, приехав вместе с детьми в Париж, Дункан вынуждена была отправить детей и гувернантку в Версаль с шофером из-за возникших срочных дел. По дороге автомобиль сломался — заглох двигатель. Водитель покинул машину, чтобы осмотреть его и разобраться в причине поломки. Машина резко сдвинулась с места, двери заклинило. Автомобиль упал в Сену. Дети погибли вместе с няней.
Пытаясь жить дальше, женщина продолжала открывать танцевальные школы и в 1917 году удочерила шесть своих подопечных: Анну, Марию-Терезу, Ирму, Лизель, Гретель и Эрику, которых она обучала еще в школе в Германии.
Девочки жили на ее швейцарской вилле. Айседора их содержала, учила своему искусству. Предполагалось, что Айседора с воспитанницами со временем составят новый ансамбль. Увы. Девочки выросли, и захотели выступать самостоятельно. Начались конфликты, которые закончились жестким разговором. Айседора сказала: «Считаете, что уже взрослые? Тогда пусть по-взрослому все и будет. Можете уходить, гастролировать сами. Я даже готова дать вам свою торговую марку. Однако треть доходов от ваших концертов — мне».
На том и сошлись. Айседора официально удочерила шестерых воспитанниц. Все получили ее фамилию и право выступать как дочери Дункан. Дело было в Париже в 1917-м. В далекой России как раз произошла революция.
Айседора испытывала симпатию к молодой и дерзкой стране. Советский нарком просвещения Луначарский поддержал ее идею начать работать в Москве. Однако ехать с ней согласилась лишь одна из новоиспеченных дочерей — Ирма.
Большевики приняли Айседору ласково. Многие красные вожди — те же Луначарский, Красин, Чичерин — еще с эмигрантской поры восхищались ее талантом, да и сам Ленин приезд мировой знаменитости счел делом политически полезным. Планы у Айседоры были грандиозные — государственная студия танца на тысячу человек, пропаганда своих идей в широких массах. Она искренне восторгалась Советами.
Правда, оказалось, что страна бедная и особо тратиться на ее замыслы власть не спешит. Студию создали, но в реальности получилось что-то вроде небольшой детской танцевальной школы с ансамблем. Репертуар состоял из фирменных античных танцев, плюс Айседора поставила серию революционных: «Танец красных туник», танцы на музыку «Интернационала», «Дубинушки». Ее хвалили, девочек-учениц приглашали выступать на мероприятиях, но вскоре студию перевели на хозрасчет. Теперь надо было ездить с гастролями, зарабатывать самим. Этого Айседора не предполагала. Правда, у нее начался роман с Есениным, и Дункан загорелась показать новому возлюбленному мир.
Дальше — официальный брак, совместная поездка по США и Европе, скандалы, разрыв. Это все достаточно известно. В 1924-м брак распался, Айседора навсегда уехала из СССР.
Все заботы по студии теперь легли на плечи Ирмы и ее мужа Ильи Шнейдера — бывшего сотрудника Луначарского, которого тот в свое время определил Айседоре в секретари. Так и познакомился с Ирмой. Чтобы содержать студию и себя Ирма активно гастролировала по стране вместе со своими ученицами. В 1927 году, вскоре после смерти Айседоры, приемную дочь с «танцами будущего» увидели в Клинцах.
Под заголовком «Зрелища» клинцовская газета «Труд» приглашала жителей города 27 декабря в 8 часов вечера в гортеатр имени Луначарского («Современник») насладиться прекрасным. На следующий день Ирму Дункан и государственную московскую балетную студию увидели и на Стодоле. Выступление прошло в клубе имени Ногина. Так тогда назывался клуб им. Ленина.
Нам повезло, «Труд» в 1927 году сохранил хорошую традицию, еще со времен «Клинцовской газеты» начала 20-го века, публиковать различные отзывы, касаемо культурной жизни Клинцов. Благодаря именно такой заметке мы и узнали, как клинчане восприняли новаторское искусство продолжательницы дела Айседоры Дункан. Необыкновенно порадовал язык и стиль, образованность и компетентность автора, который скромно подписался «А.П.». Совсем не хотелось нарушать впечатления человека, поэтому мы приводим весь текст без редактуры.
«То, что нам показали выступления Ирмы Дункан весьма ново, оригинально, прямо революционно в истории многовекового балетного танца. Музыка и движения соединенные во едино, во имя создания бодрого, красивого, здорового, жизнерадостного существа — это идея покойной Айседоры Дункан, горячо поддерживаемая и пропагандируемая Ирмой, как нельзя лучше подходит и нужна нам в сегодняшней обстановке. И с этой стороны гастроли Ирмы Дункан приобретают для нас особо важное значение.
Нет вышколенной техники, присущей классическому балету, нет строгих позиций в установке ног и корпуса, нет театральных манер, но когда видишь здоровый легкий прыжок, простой от души бег, веселье, радость, такими, какими дает их жизнь, когда 15 гармоничных тел, сочетая отдельные движения с музыкальным напевом, срастаясь буквально с последним — создают прекрасное, легкое, ритмичное зрелище молодой и бодрой жизни, радуешься и сочувствуешь этому.
Какой чудной гармонией, прозрачностью, чистотой и здоровьем веют жизнерадостные, поэтические вальсы Шуберта и какими нотами мук борьбы и победы, какой динамичностью и энергией звучат их танцы революции…
Нельзя не сказать хотя бы нескольких слов о самой Ирме, как руководительнице студии и как исполнительнице. Ирма Дункан — умный художник, тонкий музыкант, чуткий артист высокой школы. Овладев прекрасно телом, имея богатейшую мимику, Ирма из каждой ноты создает рисунок большой значимости и важности. Поет и радуется каждым движением, в первом отделении, горько плачет о павших и сильно борется она во втором отделении — танцах революции. Знамя в руках Ирмы сильно железной волей и не отнимет его никто у женщины востока, восстающей рабыни, кому посвящен танец китайских девушек. И не даром реакционный Китай боялся выступлений Ирмы и не даром любя встречали ее трудовые массы.
Дать максимум действий на неслишком богатую мелодию вещь очень трудная. Тем не менее «Дубинушка», «Кузнецы», «Варшавянка» насыщены глубоким пафосом, большим вкладом эмоции.
Отсюда понятен тот успех, подъем и вызовы на «бис» со стороны зрителей. Это родно и близко зрителю нынешнего дня, это похоже на отрывок из его истории, вплетенный в венок неувядаемой силы.
За здоровую красоту жизни, — вот что говорит со сцены Ирма. Искусство Ирмы Дункан созвучно наши большим задачам, ибо в советской стране трудящиеся строят жизнь — здоровую и красивую!».
Через пару лет Ирма Дункан разведется с мужем и уедет в Америку. В Нью-Йорке она откроет танцевальную школу, которой будет руководить долгие годы. Советская страна будет строить здоровую и красивую жизнь без ее танцев.
© Вячеслав Федоров
