Продолжаем наше повествование о представителе клинцовского семейства Федотовых — инженере Александре Александровиче Федотове. В предыдущем очерке (посмотреть статью можно здесь) было рассказано о его профессиональной деятельности на поприще текстильной индустрии. Здесь коснемся его общественно-политической работы в качестве одного из видных членов партии кадетов начала XX в.
В декабре 1905 г., когда А. А. Федотов по политическим мотивам ушел с директорской должности на Никольской мануфактуре Морозовых, был опубликован Закон о выборах в Государственную думу. Нашим героем овладела мысль об ином поприще, на котором можно было бы заняться реальным разрешением рабочего вопроса. Зимой 1906 г. в разгар избирательной кампании с Федотовым познакомился известный книгоиздатель М. В. Сабашников. В своих воспоминаниях он писал: «Представитель одной из значительнейших в России фирм, не будучи выдвинут никем в выборщики, он [Федотов], видимо, чувствовал себя этим сильно задетым, но держал себя очень тактично, ничем не проявляя того чувства неловкости, которое, несомненно, испытывал». Как знать, не метил ли инженер Федотов в парламентарии?
Выборы стали триумфальными для партии конституционных демократов, к которой принадлежал Сабашников: кадеты составили в Государственной Думе 1-го созыва крупнейшую фракцию. Той же зимой или весной к кадетской партии примкнул и бывший морозовский директор Федотов. Но, вероятно, его могли рассматривать как своего «попутчика» и социалисты. Рабочие Никольской мануфактуры провожали его по-дружески тепло, фотографировались с директором-фрондером в своем клубе, поднесли ему благодарственный адрес. Заявились к нему тогда и два члена РСДРП, тоже с памятным адресом. Между ними мог зайти и разговор о сотрудничестве. Но Федотов выбрал кадетский путь. Ему претили агрессия, непримиримость, вооруженная борьба, пропагандируемые социалистами. Позднее в газете «Русские ведомости» он так сформулировал свое кредо, апеллируя к британскому опыту: «Известно, что все резкие и преувеличенные требования социалистических партий находят мало сочувствия в английской рабочей среде, так как там рабочие уверены, что мирным, постепенным, я бы сказал — “кадетским” путем они достигнут лучших результатов»; это «путь взаимного доверия и уважения» рабочих и фабрикантов, «путь переговоров двух равных сторон».
Интерес к рабочему вопросу и к самим рабочим возник у А. А. Федотова давно. Еще в 1896 г., выступая на Торгово-промышленном съезде в Нижнем Новгороде, он говорил, что неопытному инженеру не зазорно спрашивать у рабочих подробности конкретного производства. «В большинстве моих товарищей и во мне самом я не замечал, чтобы было такое болезненно развитое самолюбие, чтобы приходилось стесняться спросить у рабочего совета… И теперь, когда я уже достаточно поработал, я еще с удовольствием спрашиваю у рабочего совета и никогда (находясь в начальственном отношении к нему) не замечал, чтобы мои вопросы вызывали насмешки с его стороны. Наоборот. Всегда рабочий знает, что общее понимание дела остается за руководителем…»
Все-таки отношение Федотова к российскому пролетариату выделяло его из среды инженеров того времени — обычно равнодушных и к политике, и к рабочим, целиком погруженных в свое дело. На стажировке в Англии в начале 1890-х гг. он наблюдал иное положение пролетариата, умственно и культурно более развитого и потому дающего бо́льшую производительность труда. Русский рабочий вызывал у нашего героя сочувствие и желание добиться улучшения его жизни, условий труда. В своей книжке сугубо технического характера («Гребнечесальные машины…») Федотов замечал: «Физическая ловкость, ясное понимание работы, сознание своей ответственности — вот требования, предъявляемые к современному рабочему. Их нельзя ожидать от рабочего, плохо питающегося, неразвитого и не имеющего никаких умственных потребностей. Нужно, следовательно, поднять уровень рабочего, улучшить его быт, уменьшить продолжительность рабочего дня… Лучший рабочий повысит производительность машин…» В конечном итоге положительное решение рабочего вопроса должно было благодатно сказаться на российской экономике, повысить конкурентность отечественной промышленности на мировом рынке. Инженер Федотов мыслил широкими категориями. Он читал иностранную экономическую литературу, изучал рабочее законодательство других государств, особенно Англии и Австралии.
После ухода с директорской должности его стремление к общественной деятельности счастливо совпало с тягой к перу. Уже в марте 1906 г. в либерально-оппозиционных «Русских ведомостях» появляется его первая статья «К вопросу о 8-часовом рабочем дне». С места в карьер Федотов завязал полемику с авторами газеты, отвергавшими возможность сокращения рабочего дня. С цифрами в руках он обосновывал политическую и производственную необходимость такого сокращения, доказывал, что владельцы предприятий от этого никак не пострадают. Рабочие, убеждал он, должны иметь достаточно времени на семью, дом и культурное развитие. А в мае в той же газете он обрушивается с критикой на бюрократию в лице Министерства торговли и промышленности за проект программы мер по рабочему вопросу. Следующей зимой он вновь азартно полемизирует по теме сверхприбылей текстильных фабрикантов, вынуждая оппонировать ему в том числе председателя Московского биржевого комитета.
Федотов становится регулярным автором «Русских ведомостей». Редактор этой газеты В. А. Розенберг в своих мемуарах сообщает: «Покойному Иоллосу (главный редактор «РВ», погибший в 1907 г. — Н. И.) удалось привлечь к постоянному участию в газете А. А. Федотова, когда тот был уже признанным авторитетом в одной из важнейших отраслей нашей промышленности»; «А. А. Федотов, один из немногих в России знатоков нашей промышленности и рабочего вопроса», дал «газете в течение ряда лет немало статей, полных глубокого интереса». Свои статьи он подписывал «Инженер А. А.», «А. А.», «Инженер».
В советское время Александр Александрович говорил о своей былой публицистической деятельности не без гордости: «Я был одним из первых, если не первым, кто в легальной прессе защищал необходимость и экономическую выгоду введения 8-часового рабочего дня… необходимость поднятия заработка рабочих и… ограничения тех прибылей, которые получала мануфактурная промышленность»; «мой псевдоним “Инженер” был известен, и мои статьи цитировались и в нашей прессе, и в заграничной».
В эти же годы А. А. Федотов пробует себя в качестве земского деятеля: на трехлетие 1907—1909 гг. он был избран от городской курии гласным Верейского земского собрания.
В 1912 г. из паевого товарищества по изданию «Русских ведомостей» вышли несколько старых членов. Новыми пайщиками стали некоторые авторы газеты, ученые и общественные деятели, в том числе инженер А. А. Федотов. М. В. Сабашников, тоже ставший пайщиком, вспоминал: «Это было очень лестное и крайне заманчивое предложение по тому значению и весу, какое имели “Русские ведомости” в общественной жизни того времени, и потому, что замкнутое товарищество это принимало в свой состав людей с большим выбором».
Участие в паевом товариществе «Русских ведомостей», а соответственно и в редакционном комитете газеты, повысило значимость инженера Федотова в глазах кадетских лидеров. Его неофициально ввели в состав Московского отделения ЦК партии. Правда, следов своей партийной активности в этом качестве он оставил мало. В 6-томнике «Протоколы Центрального комитета и заграничных групп конституционно-демократической партии» обнаруживается только одно заседание московской группы ЦК с участием А. А. Федотова — в августе 1915 г. На этой встрече решались исключительно организационные партийные вопросы.
В 1917 г. окрыленный, как все кадеты, «освобождением» страны от монархии, инженер Федотов издает небольшую книжку «Рабочий вопрос в свободной России». В ней он суммировал все свои прежние наработки по этой теме, доводы в пользу 8-часового рабочего дня, уже де-факто введенного после Февральской революции в отечественной промышленности. Обозначил и иные направления: на очереди стояли создание министерства труда, организация профессиональных союзов, «примирительных камер» для взаимного учета интересов пролетариата и хозяев предприятий в конфликтных ситуациях, страхование рабочих и пр.
Но после Октябрьского переворота и начала Гражданской войны Федотов в кадетской партии быстро разочаровался. Как утверждал он позднее — понял, что она «в своей основе и существе осуждена на бездеятельные разговоры», и «не является партией, опирающейся на какую-нибудь существенную народную базу… Я счел себя вправе перестать считать себя кадетом». Тем не менее на каких-то кадетских заседаниях 1918—1919 гг. он бывал. Из двух с половиной десятков лидеров кадетской партии, запрещенной большевиками, в Москве оставалось тогда человек пять. В чекистских сводках среди них значился А. А. Федотов. Поэтому после арестов и расстрелов по делу подпольного антисоветского «Национального центра» (где кадеты играли существенную роль) к зиме 1920 г. он естественным образом оказался в числе фигурантов очередного «заговора контрреволюции» — громкого дела «Тактического центра».
В состав этой структуры, координировавшей деятельность нескольких антибольшевистских сообществ, входил кадет, депутат Государственной Думы последних двух созывов Н. Н. Щепкин. Федотов знал его давно. В обвинительном акте, прозвучавшем на суде в августе 1920 г., читаем: «По признанию члена ЦК к.‑д. партии (занимавшего пост председателя правления Орехово‑Зуевской группы текстильных предприятий) инженера Федотова, руководители “Национального центра” — Н. Н. Щепкин, Степанов и другие — ставили ему на вид необходимость содействия приостановке фабрик и ускорению хозяйственной разрухи для того, чтобы доказать бессилие Советской власти и вызывать волнения рабочих». Если такие указания и были в реальности, вряд ли Федотов имел желание их исполнять.
Арестованный вместе со множеством представителей московской интеллигенции, как кадетского, так и некадетского толка, А. А. Федотов просидел в тюрьме несколько месяцев. В вину ему вменялось 1) участие в заседаниях кадетского ЦК; 2) участие в составе руководящего ядра «Национального центра». Но о «Тактическом центре» он ничего не знал.
В мае 1920 г. 19 фигурантов дела (в их числе, например, философ Н. А. Бердяев) были освобождены по амнистии на поруки «как лица, не проявившие особой активности в деятельности контрреволюционных организаций». Тем не менее они обязаны были явиться на суд. Лишь в августе революционный трибунал официально объявил их невиновными. Большинство обвиняемых имели своих ходатаев, в том числе в советских учреждениях и среди большевистских руководителей. Не исключено, что за Федотова мог просить брат его жены «кремлевский» доктор Ф. А. Гетье, в то время вхожий в дома многих ответственных чинов коммунистического правительства, включая Ленина.
Из тюрьмы 56-летний инженер Федотов вышел с сильно подорванным здоровьем. В этот момент его и «подобрал» куратор текстильной промышленности в советском правительстве видный большевик В. П. Ногин. Но об этом — о службе нашего героя в высшем управлении советского текстильпрома, о взлете и падении на этом поприще — в следующем очерке.
© Наталья Иртенина
