“…Жирная плачущая розовая лососина”, “миткали и шифоны, и сукна фрачные”, “штабеля коробок с обувью”, “…пение патефонов” – таким увидели “Торгсин” булгаковские герои “Мастера и Маргариты”.
Такой “Специальная контора по торговле с иностранцами на территории СССР” или сокращенно “Торгсин” представляется сейчас и большинству из нас. Сверкающим универмагом с деликатесами и дефицитом где-то в столице во времена бессмертного Воланда. До недавнего времени знания авторов проекта про “Торгсин” так же ограничивались лишь строками Михаила Булгакова, да песней Высоцкого где “Кот ученый – сукин сын, цепь златую снес в Торгсин”.
Факт существования “Торгсина” в Клинцах подтолкнул нас к изучению этого вопроса. Увесистый клубок информации, распутываясь, открывал нам все больше и больше подробностей о потрясающем феномене в истории страны и нашего города.
Конторка Мосторга
“Торгсин” был создан 18 июля 1930 года и начинал он свою работу с шипчандлерства – портовой торговли. Конторы по снабжению иностранных судов и советских кораблей, “ходивших в загранку” повторяли географию основных портов СССР: Евпатория, Архангельск, Новороссийск, Владивосток, Батуми. Валютные доходы от деятельности были невелики. Среди первых клиентов “Торгсина” были и иностранные туристы, приехавшие поглазеть на первое в мире социалистическое государство. Для них работали киоски в гостиницах “Интурист” в Москве и Ленинграде. Чуть позже в Москве, на углу Петровки и Кузнецкого моста открылся первый универмаг “Торгсина”. В ассортименте магазина были филателия, меха, антиквариат, а также винно-водочные изделия, продовольственные товары экспортного качества.
Желанный и дефицитный для советского потребителя ширпотреб – ткани, одежда, обувь – был исключен из продажи. Для иностранцев он не представлял интереса, а только привлекал ротозеев. Вслед за Москвой появились свои магазины в Ленинграде. Не удивительно, что в городе на Неве торговля имела ярко выраженную антикварную специфику. Город был просто “набит” художественными ценностями. Большевики бойко распродавали конфискованные коллекции, которые свозились в Эрмитаж со всей страны.
Короткий период торговли с иностранцами – всего лишь предыстория “Торгсина”, подлинная история началась тогда, когда “Торгсин” открыл свои двери советскому покупателю. Сонная жизнь закрытого элитного предприятия сменилась взрывоподобным развитием поистине всенародного размаха.
Приступ индустриализации или причины “Золотой лихорадки”
Российская империя была богатой страной. Госбанк России накануне Первой мировой войны хранил золота на сумму около 1,7 млрд. золотых рублей. Это около 1300 тонн чистого золота. Запас по своим размерам уступал в Европе только Банку Франции. Для получения военных кредитов за границу царским и Временным правительствами было вывезены 643,4 млн. рублей. В “Гражданскую” украли или “потеряли” еще около 240 миллионов рублей. Но даже с учетом таких потерь большевикам досталась внушительная сумма – около 1 млрд. рублей, включая золото Румынии, которое оно передало на хранение в Кремль накануне Февральской революции. Да, еще 40 тонн чистого золота из сибирской добычи, которое не успели включить в баланс Государственного банка.
К началу 1920-х годов от царского золотого запаса почти ничего не осталось. По Брестскому миру Советская Россия отдала Германии золота на сумму более 120 млн. рублей. “Подарки” получили прибалтийские страны и Польша – более 30 млн. Огромные средства шли на поддержку коммунистов за границей, шпионаж и раздувание мировой революции. Значительная часть золота пошла на покрытие дефицита внешней торговли: при практически полном отсутствии доходов от экспорта советское руководство было вынуждено расплачиваться имперским золотом за импорт продовольствия и товаров. Траты большевиков в первые годы советской власти были бесконтрольными – умение считать деньги считалось нереволюционным занятием, постыдным и классово чуждым.
Золотой запас бывшей Российской империи таял быстро, а пополнялся мучительно медленно. К 1 февраля 1922 года свободная золотая наличность Советов составляла около 115 млн рублей. Вот и все, что осталось от миллиардной золотой казны царского режима. Конфискации церковного имущества, денежная реформа червонца, рост экспорта нефти, леса и зерна, медленно оживавшая золотодобыча Урала и Сибири лишь отчасти поправили положение с золотовалютными ресурсами страны.
Как в старом кавказском тосте, Сталин имел огромное желание форсировать промышленное развитие страны, однако, возможности были сильно переоценены. Первые попытки индустриализации в 1925-1926гг. привели к валютному кризису и новым крупным продажам золота. Индустриализация, особенно советского типа, с гипертрофированным развитием тяжелой и оборонной промышленности была чрезвычайно дорогостоящим проектом. Нужно было строить здания, покупать сырье, технологии, машины, оборудование, оплачивать знания и опыт иностранных специалистов. Несмотря на ненависть к капитализму, большевики не скрывали восхищения перед техническими достижениями Запада. Верили в то, что западные технологии, освобожденные от хаоса рынка и соединенные с плановым хозяйством, совершат чудо.
В конце 1927 года Госбанк предупреждал, что все это плохо кончится. Так и произошло. Безумство импорта привело к тому, что у Советов не хватало драгметаллов и валюты даже на покрытие дефицита внешней торговли. Страна залезла в долговую яму. По признанию Сталина задолженность СССР на конец 1931 года составляла 1,4 млрд рублей золотом.
По замыслу творцов индустриализации финансовым источником глобальной затеи должен был стать экспорт. Тогда, как и сейчас, это были традиционные нефть, лес и зерно. По началу, вроде, все шло неплохо, но в 1929 году Запад потряс экономический кризис и началась затяжная депрессия. Мировые цены на сырье и сельхозпродукты резко упали. А тут еще внутри страны навалились проблемы. Крестьяне упорно не хотели сдавать зерно государству по невыгодным ценам. Разразился зерновой кризис, закончившийся репрессиями и насильственной коллективизацией в конце 1929 года. Этот шаг привел к полному развалу крестьянской экономики. Неблагоприятная рыночная ситуация, коллективизация привели к тому, что в 1931 году были введены карточки на продукты питания и непродовольственные товары. Значительная часть населения, такие как крестьяне, “лишенцы” не получали карточки и были вынуждены заботиться о себе сами. Начинался голод, который даже по приблизительным подсчетам историков унес в могилу миллионы жизней. Сталин и думать не хотел об отступлении. Алтарь его детища требовал новых турбин, машин и станков.
Хлеб за золото. Взлет “Торгсина”
Вопреки предсказаниям Маркса, судьба первого социалистического государства в конце 1920 – начале 1930-х годов зависела не от мировой революции, а от презренного металла. Пустые золотые кладовые Советов были не в состоянии оплачивать потребности “индустриализации с пустым карманом”. Вот тогда то в голове директора столичного универмага Ефрема Владимировича Курлянда и родилась гениальная мысль которой он поделился с Наркомвнешторгом – продавать товары советским гражданам в “Торгсине” за золото. Идея правительству понравилась и в июне 1931 года двери “Торгсина”, еще недавно наглухо закрытые для советских граждан, окрылись нараспашку. Именно народ в глазах большевиков оказался той самой “золотой жилой”, которая могла насытить закрома родины золотом и валютой. За дело взялись с огоньком. В период существования “Торгсина” 1931-1935гг. по всей стране работали полторы тысячи вновь открытых магазинов.
Поначалу принимали только золотой чекан – золотые царские монеты. Руководство Торгсина, приступая к золотым операциям, пытались определить размер народной кубышки царских монет. По их расчетам к моменту отмены золотого стандарта России (это произошло в годы Первой мировой войны) на руках населения было до 450 миллионов золотых рублей. К началу 1930-х годов было изъято у населения различными способами до 200 миллионов, еще 50 миллионов было вывезено из страны. 100-150 миллионов золотых рублей планировалось выкупить за “деревянные” дензнаки. Ожидания торгсиновцев не оправдались. За 4 года было куплено у населения монет старого чекана на сумму менее 45 млн. рублей. Это говорит или о завышенной оценке, или о том, что значительная часть золотых червонцев продолжает находится в “Земельном банке”. Кстати, во времена НЭПа, народ активно скупал золотой чекан у государства. Особенно активно инвестировали в золото крестьяне. Именно они потом стали основными поставщиками в “Торгсин” золотых рублей в отличие от горожан, которые несли сдавать в основном фамильные ценности, серебро и драгоценные камни.
Когда вошли во вкус и “золотая лихорадка” стала рисовать заоблачные перспективы “Торгсин” стал принимать у людей золото во всех видах: ювелирных, художественных и бытовых изделиях, монетах, слитках, песке (шлихт), самородках и даже ломе. Запрещалось принимать только золотую церковную утварь, так как имущество церкви было национализировано. Церковные предметы в частном владении считались украденными у государства и подлежали конфискации.
Голодные люди несли в “Торгсин” все, что представляло ценность: серебро, платину, бриллианты, драгоценные камни попроще, картины, статуэтки, табакерки, фамильные ценности. Все это “Торгсин” также превратит в “золотой урожай”.
Тот факт, что основная масса золота от населения поступила именно в наиболее тяжелые голодные годы (1932-1933гг.), говорит о том, что “Торгсин” как массовый социальный феномен был способом выживания, а его успехи – знаком бедственного положения общества. Элитный “Торгсин” роскоши и деликатесов – лишь небольшая страничка в его истории.
“Торгсин” в Клинцах
К открытию контор “Торгсина” подходили основательно. После того, как комиссия Политбюро определяла будущие районы для открытия магазинов, на место выезжали инспектора правления. Первым делом гости отправлялись в местный комитет партии. Целью визита было не только желание уведомить местное руководство о начале золотовалютных операций на их территории, но и получить помощь в подборе помещения и кадров. Целесообразность открытия магазина в том или ином городе определялась многими факторами: близостью к железной дороге, наличием снабженческих организаций – мука, крупа и керосин были самыми ходовыми товарами. Госбанк давал информацию о валютных переводах местному населению. Но наиглавнейшим условием открытия “Торгсина” был золотой потенциал населения. Здесь подключались сотрудники ОГПУ (позднее НКВД, КГБ). Кому как не им было знать о возможных размерах припрятанного золотишка. Учитывали насколько богатым было население до революции, наличие фабрикантов, интеллигенции, мещан. Подобная разведка проводилась и в Клинцах. Результаты инспекторов порадовали. Помимо мощной промышленности и жирной прослойки зажиточных горожан в городе имелись и другие весомые аргументы в пользу открытия “Торгсина”. Значительную часть местного населения составляли евреи, а этот народ знал толк в золоте и финансах. К тому же львиная доля валютных переводов шла именно евреям. В 1932 году Западная (Смоленская) контора “Торгсина” открыла универмаги в Брянске, Клинцах, Ржеве и Вязьме.
90 лет назад местный “Труд” сообщил народу об этом событии. Мануфактурный, галантерейный, бакалейный и прочие отделы готовы были продать свои дефицитные товары клинчанам за валюту и золото.Свой магазин “Торгсин” открыл в самом центре города, в “Доме рабочих”, на углу улицы Пушкинской и Парижской Коммуны.
Клинчане помнят, что всю жизнь там располагался продуктовый магазин, теперь же здесь пункт выдачи Wildberries . Контора клинцовского “Торгсина” располагалась в Доме советов на 4 этаже. “Торгсин” в нашем городе мало походил на булгаковский шик с зеркальными витринами. Согласно архивам западной конторы “Торгсина” в Смоленске, большинство ее магазинов представляло из себя заурядные универмаги. В тесном помещении продукты питания на полках ютились с ширпотребом, напоминая многим знакомое “Сельпо”.
Первым директором клинцовского “Торгсина” был никто иной как Максим Григорьевич Кузнецов. Во время войны он возглавит Клинцовский партизанский отряд. Стоит отметить, что на руководящие должности в “Торгсине” брали не профессиональных “торгашей”, а политически грамотных, идейных большевиков. Иметь дело предстояло с огромной кучей золота и чистоплотность в этом вопросе и благонадежность ставились на первое место. Судя по архивным документам и воспоминаниям работа “Торгсина” в Клинцах завертелась на полную катушку. Желающих сдать золото и драгоценности за мешок ржаной муки было столько, что пришлось подыскивать новое помещение. Через какое-то время “Торгсин” переехала в здание на углу улиц К.Либкнехта и Советской, прямо напротив Новых торговых рядов (Московский гастроном). На этом месте сейчас стоит дом фабрики им. Коминтерна, построенный в 50-е годы.
В 1933 году в Западной области открывались от 5 до 10 магазинов каждые две недели. Организация торговли шла в спешке, при недостатке средств, людей, оборудования, но момент упускать было нельзя, ценности сами плыли в руки.
Желание руководства страны забрать ценности населения на нужды индустриализации только отчасти объясняет молниеносный взлет торгсиновоской торговли. Голод сыграл гораздо более важную роль в бурном развитии “Торгсина” в 1932-1933гг. В этом году открылись магазины в Бежице, Трубчевске, Почепе, Карачеве, Новозыбкове, Севске и Стародубе. Люди понесли в “Торгсин” все ценное, что имели, и не в обмен на икру или меха, а за мешок второсортной муки.
Отметим, что в силу отсутствия социальной дискриминации, “Торгсин” был наиболее демократичным социально-экономическим институтом того времени. Открывая “Торгсин” для советских граждан, государство в интересах индустриализации поступилось не только принципом валютной монополии, но и основополагающим идеологическим принципом марксизма – классовым подходом. Не важно, кто приносил золото в “Торгсин” – “лишенец” или “враг народа”, лишь бы сдавали. Здесь правил не класс, а “золотой телец”. Деление покупателей было чисто экономическим. Нет золота – иди, мил человек, своей дорогой, есть золото – покупай. В этом смысле в “Торгсине” не было и грамма социализма, он был безжалостным капиталистическим предприятием.
В “Торгсине”, в том числе и клинцовском, преимущественно работали мужчины, поэтому продавцы в кепках, шапках и с папиросой во рту были распространенным явлением, несмотря на запреты Правления – не курить и не носить головные уборы на работе. С этикой профессионального поведения в экономике дефицита тоже были проблемы. Торговый работник был фигурой властной, а покупатель – заискивающим ничтожеством. В “Торгсинах”, как и везде в СССР, царила презумпция виновности покупателя.
В универмаге клинчанина встречал приемщик-оценщик (пробирер). Рабочими инструментами работника были: плоскогубцы, круглогубцы, кусачки, магнит, часовая отвертка, напильники, увеличительное стекло, ножницы для металла и…наковальня с зубилом и молотком. Без исключения все: ордена дедушки, нательный крестик внука, обручальное колечко любимой тети или брошка с камушками, подаренная мамой на окончание женской гимназии, хоть золотые часы Буре или яйцо Фаберже, все после оценки нещадно превращалось в горы лома. Процесс приемки и оценки ценностей был трудоемким и долгим. Оценщикам запрещалось по внешнему виду “на глазок” определять подлинность металла или верить оттиску пробы, ходило много подделок. Металл должен был пройти испытание, во время которого оценщик его царапал, колол, резал, а то и вовсе разламывал, чтобы определить подлинность золота и его пробу.
Испытание золота было и испытанием для его владельцев, на глазах у которых происходила оценка. Можно только догадываться, что чувствовали люди, глядя на изрезанные, исколотые, разломанные вещи: боль от утери семейных реликвий, разочарование, если золото оказалось низкой пробы или вообще не золотом; боязнь быть обманутым.
После оценки пробирер взвешивал предмет, предварительно удалив из него все лишнее: впайки, камни, механизмы. “Торгсин” платил человеку 1 рубль 29 копеек за грамм чистого золота. Торгсиновский золотой рубль на черном рынке стоил 50-60 обычных советских. После оформления товарной книжки золото помещалось в опломбированный ящик.
Инструкции по приемке говорят о том, что государство не хотело терять ни пылинки золота. Спиливание, ломание драгметаллов должно было проводиться исключительно над бумагой, стеклом, линолеумом или листом железа. После работы весь мусор сметался в специальный ящик, туда же сметалась пыль с одежды, а нарукавники спустя какое-то время вообще должны были сдаваться в отделение Госбанка. В огромной стране “распыление” золота было значительным. Только в 1933 году “припек” из неоплаченных людям отходов золота и серебра составил 9 млн. рублей или почти 7 тонн чистого золота!
Клинцовский “Торгсин” в 1934 году был реорганизован в межрайонную контору с филиалами в Сураже, Стародубе и Почепе. За золотом и валютой выезжали даже в Унечу, устраивая однодневные сеансы обмена золота на продукты и ширпотреб.
Только вдумайтесь, за четыре года торговли клинцовский “Торгсин” с филиалами сдал государству несколько тонн чистого золота и серебра! А всего в “Торгсин” люди отнесли за 4 года 100 тонн чистого золота! Мы пока не нашли цифры по драгоценным камням и валюте клинцовского “Торгсина”, но думаем, что и там цифры впечатляют.
Известно, что на счет клинцовского “Торгсина” исправно поступали доллары, фунты и франки. Призыв “Шлите доллары в Торгсин” маячил в США и Европе чуть ли не на каждом шагу. К слову, именно “Торгсин” был пионером радиорекламы. Именно призывы слать переводами драгоценную валюту родственникам и знакомым в СССР стали одними из первых рекламных сообщений на зарубежных радиоволнах. Люди вынуждены были отоварить эти переводы по рублевому курсу. Покупать продукты в “Торгсине” по монопольно высоким ценам. Всего за время существования “Торгсин” получил из-за границы в переводах валюты на сумму 47 миллионов рублей. Этих денег хватило на покупку всего импортного оборудования для Магнитки!
Главный бухгалтер местного “Торгсина” Церковский А.С. вспоминал, что однажды к ним в магазин заявился житель деревни Веприн, Клинцовского района и предъявил слегка удивленным работникам перевод из США на сумму более 20 тысяч рублей золотом. Эта огромная сумма досталась ему в наследство от умершего сына. Валюта пошла на Магнитку и другие гиганты индустрии, а торгсиновские рубли были отоварены жителем Веприна. Чтобы понимать, что такое 20 тысяч золотом, приведем стоимость пуда ржаной муки в 1934 году – 96 копеек.
В 1934 году Клинцы стали не только поставщиками золота и валюты. По инициативе работников клинцовской фабрики модельной обуви была выделена небольшая группа высококвалифицированных обувщиков для пошива женской модельной обуви на экспорт и для “Торгсина”. Выпускали в день 15-20 пар дамских туфель. Дело пошло, клинцовская обувь пользовалась таким спросом, что в 1935 году было полностью прекращено производство яловой обуви, и фабрика переключилась на изготовление женской модельной обуви ручного производства экспортного качества. В 1940 году клинцовские обувщики уже вырабатывали 68 тысяч пар туфель различных фасонов.
Что же покупали клинчане в “Торгсине”? В 1932 году клинцовская контора “Торгсина” предлагала медикаменты, в том числе импортные, путевки в Крым и курорты с минеральной водой.
Но людей интересовало другое. В голодные годы начала 30-х продукты питания составляли более 80% проданных товаров. Счастлив был тот, у кого было что снести в “Торгсин” в те страшные годы. Среди продуктов лидировала мука, преимущественно дешевая ржаная или пшеничная низких сортов. На ее долю приходилось 40% в общей массе продуктов. Крупа, рис, сахар были главными в спросе голодных клинчан.
К 1934 году голод стал стихать и сошел на нет с получением хорошего урожая. В 1935 году отменили карточки. К этому же времени золотодобывающая промышленность СССР встала на ноги, золотовалютный кризис был преодолен. Золотые безделицы и семейные реликвии населения государство больше не интересовали. Да и много ли их осталось после стольких голодных лет? По всей стране в городах открывали специализированные магазины одежды и обуви, гастрономы, бакалеи и образцовые универмаги. Оживился и крестьянский рынок. Люди теперь могли купить хлеб, мясо, крупу, сахар, масло за рубли, не жертвуя фамильными ценностями. Селедка – один из основных продуктов пайка первой половины 1930-х годов – надоела, люди требовали свежую рыбу. В клинцовском “Торгсине” люди хватали теперь не муку, а модные плимсоли (пляжные туфли) и патефонные пластинки. Вернулось разнообразие ассортимента: вместо не поддающегося определению вида и сорта “мяса” теперь прейскуранты перечисляли говядину, свинину, венские сосиски, сардельки и краковскую колбасу. Вместо обезличенного пайкового “кондитерские изделия” появились “конфекты””Фуши-Сан”, “Директорские”, “Весна”, “Дерби”, ирис “Кошечка”. Не просто обувь, а “туфли светлых тонов”. Вернулась позабытая в годы бестоварья мануфактура: лионез, зефир, драп, бостон, крепдешин, крепжоржет. Даже “галстухи летних расцветок” теперь были востребованы клинцовскими пижонами. Ажиотажный спрос на шелковый подкладочный материал свидетельствовал о возвращении к шитью модной одежды на заказ. Период мучной лабазной торговли закончился. “Торгсин” как феномен и оригинальное явление советского государства стал никому не нужен. 14 ноября 1935 года вышло постановление правительства о закрытии “Торгсина” с 1 февраля 1936 года.
В декабре 1935 года, Кузнецова на посту директора сменяет Шарадский Меер Самойлович. Управляющий конторы Западной области с центром в Смоленске товарищ Агапов выписал ему соответствующую доверенность. На финишной прямой в клинцовском “Торгсине” вновь выстроились очереди. Люди торопились потратить оставшиеся торгсиновские рубли. Товарные книжки можно было отоварить вплоть до лета 1936 года.
Индустриализация и голод определили историю “Торгсина”. Валютные нужды промышленного скачка привели к его рождению, голод объясняет бурный, но короткий расцвет его торговли. “Торгсин” выполнил свой долг перед индустриализацией: он добыл ценностей на сумму более 287 млн рублей по цене скупки, что было эквивалентом 220 тонн чистого золота. Золото и драгоценности советских граждан превратились в станки, турбины, технологии, оборудование и сырье, в котором так нуждались первенцы пятилеток.
Согласно официальному отчету, ценностей, скупленных через “Торгсин” хватило, чтобы покрыть стоимость импортного оборудования для десяти гигантов социалистической промышленности!!! Горьковский автозавод (43,2 млн руб.), Сталинградский тракторный (35 млн руб.), Автозавод имени Сталина (27,9 млн руб.), Днепрострой (31 млн руб.), Господшипник (22,5 млн руб.), Челябинский тракторный завод (23 млн руб.), Харьковский тракторный завод (15,3 млн руб.), Магнитка (44 млн руб.), Кузнецк (25,9 млн руб.) и Уралмаш (15 млн руб.).
P.S. В год смерти Сталина золотой запас СССР составлял 2000 тонны чистого золота. Проекты Хрущева и безудержная помощь “странам третьего мира” от Брежнева привели к тому, что на момент развала СССР в его закромах было всего около 240 тонн драгоценного металла.
© Вячеслав Федоров
Благодарим Клинцовский краеведческий музей за помощь в подготовке материала и доктора исторических наук Осокину Елену Александровну за бесценную информацию о работе Западной конторы “Торгсина”.
