«В своё время новый быт пытались создать в учрежденческом кабинете.
Появились специальные книги и руководства, где с леденящей душу
добросовестностью излагались формы новых обрядов.
По этому рецепту была наскоро состряпана кошмарная
музыкально-профсоюзная мистерия под названием «Октябрины».
(фельетон «Мать», Илья Ильф и Евгений Петров, 1935 г.)
Смена политического строя была не единственной целью Октябрьской революции. По мнению большевиков, она готовила изменения самого человека и общества в целом. «Старое разрушено, как его и следовало разрушить, – заявил В. И. Ленин на III съезде комсомола. – Оно представляет из себя груду развалин, как и следовало его превратить в груду развалин. Расчищена почва, и на этой почве молодое коммунистическое поколение должно строить коммунистическое общество».
На практике процесс «перековки» в людей будущего протекал не столь быстро и гладко, как это рисовалось в умах некоторых идеологов коммунизма. Волшебного рецепта превращения вчерашних подданных Российской империи в homo sovieticus не существовало. По этой причине методы воздействия на массы изобретались буквально на ходу.
К подобным экспериментам можно отнести обряд «пролетарского крещения» (октябрины), который пытались опробовать и в Клинцах.
Отделив на законодательном уровне церковь от государства и школу от церкви, Советской власти не удалось одним махом вытеснить религию из общества. Народ не торопился в одночасье расстаться с вековыми традициями в обмен на что-то для него непонятное. Конечно же, атеистические лекции и демонстрации ускоряли обезбоживание, но, видимо, недостаточно быстро и эффективно.
С 1722 по 1918 год записи о рождении, бракосочетании и смерти велись приходскими священнослужителями. Каждое из вышеперечисленных событий сопровождалось определённым религиозным обрядом. После Октябрьской революции был принят ряд декретов, по которым права ведения актов гражданского состояния переходили от церкви к государству. При этом совершать отпевание умерших, венчание и крещение в частном порядке закон не запрещал. Этот факт не давал покоя наиболее рьяным атеистам, стремившимся религиозной обрядности противопоставить свою, так называемую, «красную обрядность».
Новые рабоче-крестьянские ритуалы поддержал Л. Д. Троцкий. Перманентный революционер как-то высказался по поводу значения религиозных обрядов в жизни человека: «Церковь действует театральными приёмами на зрение, слух и обоняние (ладан!), а через них – на воображение. Потребность же человека в театральности – посмотреть, послушать необычное, яркое, выводящее из жизненного однообразия – очень велика, неискоренима, требовательна с детских лет и до глубокой старости».
А если, по мнению Троцкого, человек так остро нуждается в обрядовой театральности, то почему бы её не дать людям, но уже в «правильной» обёртке.
До сих пор не известно, кому первому пришло в голову организовать эту достаточно примитивную «пародию на церковный обряд». Некоторые считают, что это плод воображения разухабистых комсомольских активистов, одобренный кем-то из партийной верхушки.
О случаях «красного крещения» в стране Советов известно с января 1923 года. Через 10 месяцев мода на «пролетарские крестины» добралась до Клинцов. И вот, 13 октября 1923 г. на фабрике им. Зиновьева (Коминтерна) состоялось торжественное имянаречение. Описание подробностей мероприятия мы нашли в газете Голос Текстилей от 14 ноября 1923 года.
«На Клинцовской суконной фабрике им. Зиновьева у рабочего Жойдак родился сын. Рабочий обратился в фабком и ячейку с просьбой окрестить сына по пролетарски.
13-го октября в помещении фабричного клуба, на заседании фабкома в присутствии цеховых делегатов и делегаток от работниц, представителей ячеек союза молодёжи и партии правления союза и уездного комитета партии состоялось пролетарское крещение ребёнка.
Пришли и рабочие фабрики, заинтересовавшиеся новой формой крещения. Зал переполнен. Представитель фабкома тов. Баранов сделал доклад на тему «От старых семейных обрядов к новым». Аудитория слушала внимательно. Затем из рядов представителей вышли беспартийные рабочие и стали доказывать, что старая форма семейных обрядов построена на темноте и невежестве рабочих масс и, что она была выгодна имущему классу, а в первую очередь – попам. После докладов посылается ряд вопросов: Что нужно делать, если муж не любит жену или жена не любит мужа? Не будет ли ошибкой, если муж уйдёт от жены и оставит ей детей? Как называть детей, которых крестят без попа?
Дав ответы на каждый вопрос, президиум предложил назвать новорожденного мальчика «Зиновием» в честь фабрики им. Зиновьева.
– Есть другие предложения?
Нет! – раздаются в клубе голоса. Пусть будет Зиновий.
«Кто за то, чтобы назвать ребёнка Зиновием?»…
Все, как один, поднимают руки. Председатель фабкома заявляет, что новорождённому пролетарскому Зиновию фабком преподносит подарок: детское одеяло, кроватку и несколько комплектов детского белья.
– Покажите подарки, подарки покажите нам, – раздаются голоса.
Председатель развёртывает свёрток и на сцене появились детские колпачки, рубашки, пелёнки, свивалки и проч. Весёлый смех и гром аплодисментов наполнил зал.
– Одеяло покажите. Где кроватка?
– Одеяло по особому заказу выработали на фабрике и сегодня красили, оно ещё не высохло и будет передано после.
– А кроватка?
– В комнате Зиновия.
– Мальчика покажите? Зиновия покажите! – несутся голоса рабочих.
– В другой раз! Сегодня фабком дал ему разрешение на отпуск, он на собрании не будет.
– В члены союза принять его, – кто-то вносит предложение.
– Платить членские взносы не будет он и на чёрную доску попадёт.
– Ничего, фабком за него заплатит!
Какой-то подросток вносит предложение зачислить Зиновия в отряд юных пионеров.
– Просим – просим зачислить.
Так Клинцовские текстиля начинают крестить своих новорожденных детей. Это в Клинцах первая ласточка пролетарского крещения – но не последняя. Рабочие фабрики им. Зиновьева первые выступили на борьбу с темнотой и невежеством старых семейных обрядов, рабочие соседних фабрик последуют их примеру. Скоро Клинцовским попам придётся наниматься в пастухи или сторожами на огород».
В 1924 году у новой версии «крещения» появилось своё уникальное название – «октябрины», которое было дано в честь месяца революции. Изучая письменные источники, мы пришли к выводу, что «октябрение» не имело чёткого и обязательного для всех сценария, что лишний раз подтверждает его самодеятельный характер. Тут многое зависело от фантазии устроителей сего действа. Порой в одном городе на соседних фабриках одни и те же обряды разнились между собой.
В Клинцах обычно новорождённого приносили в клуб или на предприятие, где работал один из родителей ребёнка. Церемония начиналась с доклада-«проповеди» на тему важности перемен в жизни трудящихся. Иногда, минуя долгие и убаюкивающие разговоры, сразу переходили к делу.
Под аплодисменты и одобрительные возгласы собравшимся показывали малыша. Допускалось и заочное «октябрение» без личного присутствия виновника торжества. Затем кто-либо из актива предлагал имя, преимущественно связанное с трудом или революцией. Так вместо привычных для слуха Иванов, Маш и Василиев рождались Вилены, Баррикады и Трактора.
После смерти В. И. Ленина стодольские текстильщики во время проведения «октябрин» реинкарнировали имя вождя мирового пролетариата. Заметку под заголовком «Новорождённый Ленин. Октябрины на Ленинской» в редакцию клинцовского Труда принесла работница И. Козачкова.
«В клубе тысячи человек ожидают начала собрания. Предфабкома тов. Сиваев оглашает повестку дня:
– Первый вопрос: Октябрины (крестины по новому) ребёнка служащего ткацкого отделения.
Вот отец ребёнка радостный, возбуждённый:
– Товарищи, дайте имя моему ребёнку по новому, по пролетарскому.., – голос дрожит, срывается.
Аплодисменты, затем поток имён:
– Октябрь…
– Ленин…
– Ленин.
Отец ребёнка выразил желание назвать сына Лениным.
– Да здравствует новорождённый Ленин!
Снова раскаты аплодисментов. Собрание желает родителям вырастить сына в революционном духе и предложило фабкому наблюдать за его воспитанием».
Этот случай скорее исключение из правил. Имя младенца, как правило, утверждали на общем собрании. Родителям только оставалось безропотно принять решение рабочего коллектива, наделённого в данной ситуации полномочиями священнослужителя.
И всё же бывало так, что каких-нибудь «несознательных» родственников малютки не устраивал общественный выбор, и тогда они всячески пробовали изменить его на что-то более традиционное. Похожий казус случился на заводе им. Калинина.
«Тов. Левитин предложил назвать новорождённую в честь международного дня работниц, дав ей имя «Марта». Рабочим это имя понравилось, и приветствовали они его предложение аплодисментами.
Дед новорождённой (в ознаменование чего – не известно) предложил назвать новорождённую Матрёной. Собрание поняло стариковскую уловку. Иные рабочие не сдержали смешка – хотел дедушка контрабандой внучке поповское имя дать.
Назвали Мартой – весенним именем». (Труд, 9 апреля 1924г.)
Впрочем, ни партийные органы, ни руководящие лица не принуждали всех поголовно крестить детей советским способом. «Октябрили» по просьбе родителей, по крайней мере, с их согласия.
На самом деле, желающих отречься от старого мира и приобщиться к религиозному модернизму набралось не так уж и много. Поэтому известия о проведении в Клинцах «октябрин» можно пересчитать по пальцам.
Пик «красного крещения» в нашем городе пришёлся на 1924 год. В дальнейшем само слово «октябрины» навсегда уходит со страниц клинцовской печати. Вытянуть основную массу людей из церковного быта оказалось не так-то просто.
Отмирание «пролетарских крестин» происходило на фоне внутрипартийной борьбы за власть в руководстве страны. Авторитетного заступника новой обрядности, Льва Троцкого в 1927 г. исключили из партии, а спустя 2 года выслали за пределы СССР. Вдобавок с 1929 года усилилось государственное давление на религию. С церковью решили покончить раз и навсегда с помощью репрессий и закрытия храмов. Целесообразность проведения «красных обрядов» отпадала сама собой. Лавочку «октябрения» свернули и даже прошлись по ней катком сатиры и юмора. К примеру, в июньском номере газеты Правда за 1935г. вышел фельетон Ильфа и Петрова «Мать» с авторской критикой «музыкально-профсоюзной мистерии».
«Новорожденного несли в местком. Здесь происходил церемониал вручения подарка. Дарили всегда одно и то же – красное сатиновое одеяло. Но уж за это одеяло председатель месткома брал реванш – над люлькой младенца он произносил двухчасовой доклад о международном положении. Новорожденный, натурально, закатывался, но опытному оратору ничего не стоило его перекричать. Взрослые тоскливо курили. Оркестр часто играл туш. По окончании доклада несколько посиневшему младенцу давали имя: мальчика называли Доброхимом, а девочку – Кувалда, надеясь, что детей будут так называть всю жизнь. Потом все с чувством какой-то неловкости шли домой, а председатель, оставшись один, вынимал ведомость и с удовлетворением записывал: «За истекший квартал проведено политобеденных перерывов 8, культшквалов – 12, октябрин – 42»».
На этом история «октябрин» не закончилась. Прошло 30 лет, прежде чем неудачную традицию попробовали воскресить. Виной тому явилась неистовая богоборческая кампания, объявленная Н. С. Хрущёвым.
В который раз рушились храмы и обществу верующих навязывали свои правила. На волне антирелигиозных преобразований, снова вспомнили про гражданское «крещение». 18 февраля 1964 г. Совет министров РСФСР утвердил Постановление «О внедрении в быт советских людей новых гражданских обрядов». Чтобы ускорить переход к безрелигиозным праздникам, высокопоставленные чиновники предложили образовать Совет по разработке и внедрению в быт новых гражданских обрядов.
К работе Совета привлекли сотрудников Министерства культуры, Министерства охраны общественного порядка, Правления Союза композиторов, Правления Союза художников и Союза писателей, Всероссийского театрального общества и прочих организаций. В трёхмесячный срок они должны были «разработать порядок официальной части при регистрации ребёнка», и подумать над улучшением бланков свидетельств о рождении.
На Министерство торговли, Советы министров республик, крайисполкомы и облисполкомы возлагали обязанность «в течение 1964 года организовать в областных центрах и крупных промышленных городах специализированные магазины и секции по продаже товаров для новобрачных и новорожденных».
Государственный комитет Совета министров РСФСР по печати озадачили выпустить в 1964 г. сборник, освещающий опыт внедрения безрелигиозных праздников и ритуалов. Министерству культуры РСФСР совместно с союзами писателей и композиторов поручалось создание «обрядового репертуара песен и музыки».
В проектах планировки и застройки городов и посёлков предусматривалось устройство Дворцов счастья, где, в общем-то, и рассчитывали свершать будущие «требы».
К середине 1960-х годов советский ритуал торжественной регистрации детворы более-менее оформился. При его составлении удалось избавиться от безумных крайностей «октябрин», но полностью уйти от шаблонов дореволюционного быта не получилось.
Теперь не нужно было тащить бедного малыша на многолюдное собрание рабочих. Совместный выбор имени и его одобрение большинством голосов также не требовались. Родители на своё усмотрение называли ребёнка без оглядки на коллектив.
Вместо крестильного крестика семье младенца вручались отпечатанные в местной типографии напутствия и поздравления от лица Исполкома Клинцовского городского Совета депутатов трудящихся. Крёстных родителей заменили на «почётную мать» и «почётного отца». Утратив церковное название, они, в принципе, выполняли те же функции, только в русле другой веры – веры в светлое коммунистическое будущее.
Для почётных родителей был придуман свой документ с текстом следующего содержания: «Мы почётные родители ____ торжественно обещаем поддержать его на жизненном пути, всегда протягивать ему дружескую руку и приходить на помощь в трудную минуту.
Мы обязуемся помочь родителям вырастить ____ честным и справедливым гражданином нашей великой Родины, трудолюбивым строителем коммунистического общества».
Зачастую детей «крестили» демонстративно гражданским методом, а затем, не особо афишируя, несли на ту же процедуру в церковь. Таким образом, у одного ребёнка появлялось сразу четыре крёстных, два из которых представляли коммунистический патронаж, а два других – духовный.
С переменным успехом ритуал торжественного наречения имени продержался, по нашим данным, до конца 70-х годов ХХ столетия, но так и не приобрёл должной сакральности и не особо отвлёк людей от религии. Среди всех советских бытовых обрядов (за исключением антипасхальных и антирождественских шествий), заимствованных у церкви, этот обряд раньше всех прекратил своё существование. Сегодня память о нём сохранили подшивки советской периодики и уцелевшие документы семейных архивов клинчан.
© Павел Чирков
